Владимир Михайлов - Вариант И

— Да не надо…

— Вы прогноз погоды слышали?

— На послезавтра? Нет еще.

— Ожидается резкий, порывистый ветер до шести баллов.

— Вот как, — сказал я.

— А осадки?

— Обещают и осадки.

— Тогда давайте, спасибо, — сказал я.

До жилища покойного Блехина-Хилебина добраться удалось без помех. Внизу, в подъезде, мы немного постояли, прислушиваясь. Было тихо. В этот час люди уже укладываются спать или сидят перед телевизором с приглушенной громкостью. В России акустика порой хромает в концертных залах, в жилых же домах она зачастую идеальна. Я спросил:

— Какой этаж?

— Восьмой. Лифты там дальше, налево.

Я покачал головой:

— Не надо. Пойдем пешком.

Наталья, похоже, удивилась, но спорить не стала, сказала лишь:

— А я даже не знаю, где тут лестница. Не приходилось…

— Ничего. Должна быть обязательно, и мы ее непременно отыщем.

— А скажи…

Я прервал ее, приложив палец к губам:

— Тсс… Враг подслушивает.

Лестницу мы, конечно, нашли. На каждой площадке имелось большое окно, откуда можно было окинуть двор взглядом, чем я и воспользовался. Никакой подозрительной суеты не заметил. За все время, пока мы поднимались, только один человек пересек двор, не совсем уверенно ступая, и скрылся в подъезде дома напротив. Похоже, на хвосте у нас никто не сидел. Да это и не удивительно. Прежде чем отпустить нас, генерал Филин принял меры, чтобы сделать наш отход безопасным и незаметным, люди для этого у него, как оказалось, были. Перед тем как открыть дверь с лестничной площадки восьмого этажа, мы с полминуты помедлили. Но и тут было тихо. Дверь я распахнул рывком. Такие ничьи двери, бывает, скрипят, и чем медленнее отворяешь их, тем скрип этот тянет за нервы дольше и противнее. Но эта была тихой.

Нас там никто не ждал, и мы с Наташей ничуть не обиделись на отсутствие к себе внимания. Нужная дрерь была, как я и думал, опечатана. Но самым примитивным образом: при помощи наклеенной бумажной полосы с фиолетовыми печатями и чьей-то загогулистой подписью. Я вытащил из кармана ножик — шпрингер с длинным узким клинком. Клей оказался некрепким, и один край полосы — тот, что был на двери, а не на косяке — удалось отделить легко и без повреждений.

— Ключей у тебя, конечно, нет.

— До такой степени наши отношения не дошли, — сухо сказала она.

— Не обижайся. Я просто уточняю.

— Ясно же: будь они у меня, я давно уже сказала бы.

— Извини. А теперь попробуем войти.

— Ты уверен, что нам надо взламывать дверь, врываться в квартиру покойного?

— А зачем же мы приехали? Что касается взлома, то его не будет.

Произойдет лишь негромкий диалог с замком — он хотя и с иностранным паспортом, но, полагаю, откликается на обращение по-русски…

Я уже упоминал, что кейс, без которого я на улицу не выходил, был достаточно тяжелым, хотя наполняли его вовсе не воспоминания. Я пошарил вслепую и вытащил нужный инструмент. У меня все лежало не россыпью, как в дамском ридикюле, а располагалось по соответствующим кармашкам, карманам и карманищам.

— Квартира может быть на контроле в милиции… — напомнила Наталья.

— Учтено.

Дискуссия с замком длилась секунд сорок. Потом — слышно было — ригели мягко вылезли из гнезд. Перед тем как войти, я без труда открыл помещавшийся рядом с дверью в коридоре шкафчик со счетчиком и предохранителями и отключил электропитание в квартире. Подсвечивая себе фонариком, отворил дверь, и мы вошли. Я осветил стены в поисках автономного сигнализирующего устройства…

— Не волнуйся: все отключено, — вдруг раздался в темноте знакомый голос. В проеме двери, ведущей в комнату, стоял человек. — Да не хватайся ты за пистолет. Вы в полной безопасности!

Я медленно опустил напрягшиеся было руки.

— Изя! Какого черта…

Он с удовольствием засмеялся.

— Не ожидал, да? Но не все же тебе меня удивлять, это противоречило бы теории вероятностей. Ну, что же мы толпимся в прихожей. Заходите в комнату. Только сначала, будь добр, включи предохранители. Конечно, в темноте романтичнее, но наш возраст взывает к реализму.

Я вынужден был согласиться с ним, вышел из квартиры и передвинул оба рычажка.

— Ну вот, — удовлетворенно констатировал Изя, — теперь можно и побеседовать без помех.

— Спрашивать буду я, — заявил я, когда мы расположились в тесной комнатке — уселись в кресла, которые показались мне какими-то допотопными, хотя в свое время, похоже, стоили немалых денег. Такие, видно, были в моде в пору, когда покойный владелец их переживал пик своей карьеры. В наше время моды меняются стремглав, но вещи долговечны, как слоны, и чем они старше, тем долговечнее.