Владимир Михайлов: Заблудившийся во сне

— Нет уж. Вы лучше дайте мне ключ от дома.

— А что, — обрадовался я. — Это мысль. Я подумаю. Но чтобы без обмана. Чтобы не получилось так, что вместо вас моим ключом воспользуется сестра-хозяйка. Или, например, я приду, а вы окажетесь там с Боричем.

Глаза сестрички выразили крайнее возмущение таким предположением, мыслью — но тут же взгляд ее изменился, стал спокойно-сосредоточенным, и обычный наш треп закончился. Потому что на мониторе засветилась разрешительная комбинация.

— Можете идти, — вздохнула Лиза и кивнула — серьезно и как бы даже сочувственно.

Мы вошли в нишу, перед которой располагался Лизин столик. Подошли вплотную к задней стенке ниши. Стенка ничем не была примечательна, кроме разве что не совсем обычного, гравированного-по медной табличке рисунка на уровне глаз; изображено было дерево, но не растущее вверх, как ему полагалось бы, а изгибающееся аркой и врастающее в землю своей верхушкой. Дерево было неопределенной породы, стилизация, а не работа с натуры. Мы остановились. «Борич», — произнес мой спутник. «Остров», — представился я. Стенка раздвинулась, ушла в стороны. Открылся лифт — он же по совместительству проверочная камера. Мы вошли. Створки бесшумно съехались, пол дрогнул — кабина пошла вниз. На самый нижний из, тех шести этажей, что располагались под четырьмя, доступными взгляду.

— Идиотская планировка, — буркнул я. — Столько времени теряется на то, чтобы попасть на место.

Борич пожал плечами.

— Если бы строилось по проекту, — безразлично проговорил он. — А то ведь — сам знаешь.

Я знал, конечно, да и любой из нашего хозяйства знал. Институт наш — и верхняя его часть, и нижняя — возникли относительно недавно, но не на пустом, к сожалению, месте. Выбить эту территорию тогда стоило многого — и нервов, и всего прочего. Клиника была зарегистрирована как частная, а с частника только ленивый не брал, хотя бы и с профессора и засл.д.мед. Когда земля была оформлена и долгострой, начатый еще при генсеке Горохе каким-то агропромовским департаментом (чье имя история не сохранила), передан с баланса на баланс, дела пошли быстро, но денег не хватало, потому что финансирование шло без учета наших отечественных особенностей, подземную часть сделать удалось, доставить и разместить оборудование — тоже (странное, кстати, оборудование: изготовленное не в нашей стране, оно тем не менее не проходило ни через одну таможню; вроде бы само собой возникло — но это никого не смутило), а вот на основательную перепланировку внешнего корпуса средств недостало, и пришлось как-то приспосабливаться, в частности — проникать вниз через первый надземный этаж, что было со всех точек зрения нецелесообразно. Но — господа, мы же в России были, в Москве. Конечно, клиника проф. Сокольникова приносила некоторый доход — та, что размещалась наверху, — но то, что обитало внизу, жило не за ее счет, а за чей — неизвестно, потому что контракты всех расходов, разумеется, не покрывали и на четверть, официально же нас вообще вроде бы не существовало — во всяком случае, до сих пор. Так что не до новой планировки было. Обходились старой.

(Я вам советую не очень доверять этой истории о том, как возникал Институт. И относительно его оборудования — тоже. Из ничего, как известно, ничего и не может возникнуть. Так что… У меня, среди множества прочих недостатков, есть и такой: когда я по серьезной причине не могу сказать правды, я начинаю сочинять. Однако каждый раз ставить в таких местах галочку не собираюсь; разбирайтесь, коли хотите, сами, а не хотите, так и не нужно.)

…Лифт остановился. Мы вышли в распасовочную — так это помещение называлось на нашем рабочем жаргоне. Тут, увы, уже не было Лизочки, а имелся молодой человек очень спортивного вида в халате поверх джинсов и очень престижной разрисованной футболке. Он находился здесь на всякий случай: чтобы вынуть из лифта человека, который пожелал бы им воспользоваться, не имея на то весомых оснований; добравшись до нижнего этажа, незваный гость оказался бы уже под полным наркозом и никак не смог бы выбраться своими силами. Молодой человек сидел на стуле перед компьютером и что-то читал. Мельком глянул на нас, приветственно кивнул, забрав у нас карточки, служившие пропуском сюда. Потом нажал что-то на своей клавиатуре и ткнул пальцем в сторону одной из дверей. Туда мы и направились.

Здесь все казалось похожим на верхние, клинические этажи. Коридор и двери. Только таблички выглядели иначе. «Обсерватория», «Центральная компьютерная», «Центр связи», «Оперативная модельная компьютерная», «Аналитики реальной плоскости», «Аналитики правых плоскостей», «Контрольная энергоблоков», «Костюмеры», «Химическая служба», «Аналитики левых плоскостей», «Оружейная», «Студия записи», «Архив», «Конструкторы», «Шифровальная», «Композиторы гипотез», «Срочная дешифровка», «Красная комната», «Приемная Консилиума». Перед этой дверью мы и остановились. Постояли секунду и вошли, не дожидаясь больше никаких сигналов.