— Как я и думал, — сказал Бинпол, — оно только на поверхности. Смотри.
Я выплюнул ремень и посмотрел то, что он держал в руке. Пуговица была серебряно-серая, примерно полдюйма в диаметре, толще в центре и заострялась к краям. Она была цельной, но производила впечатление, будто внутри ее имеются сотни крошечных деталей. К ней были прикреплены окровавленные клочки моего тела, вырезанные Бинполом.
Бинпол потрогал пуговицу пальцем.
— Любопытно, — сказал он. — Я хотел бы изучить ее. Жаль, что мы должны ее оставить.
Во взгляде его отражался неподдельный интерес. У Генри, который тоже смотрел на пуговицу, позеленело лицо. И во мне, при виде клочков мяса, поднялась тошнота. Я отвернулся. Когда я пришел в себя, Бинпол все еще разглядывал пуговицу.
Тяжело дыша, я сказал:
— Выбрось ее. И нам лучше идти. Чем дальше мы отсюда уйдем, тем лучше.
Он неохотно кивнул и бросил ее на траву.
— Как твоя рука? Сильно болит?
— Не помешает идти час-другой.
— Тут есть трава, которая залечивает раны. Я поищу ее по пути.
У меня уже вытекло немало крови, и она продолжала течь. Я вытирал рубашкой, а потом скатал ее в сверток и сунул под мышку. Так я и шел. Мое предположение, что ходьба отвлечет меня от боли, оказалось неверным. Болело даже сильнее, чем раньше. Но я избавился от пуговицы треножника, и каждый шаг уводил меня все дальше.
Мы продолжали подъем по неровной, большей частью открытой местности. Солнце садилось справа от нас: по другую сторону длинные тени почти поравнялись с нами. Мы молчали. Я сжимал зубы от боли. Если бы мы были в состоянии оценить, вечер стоял прекрасный и мирный. Тихо и спокойно. Ни звука, кроме…
Мы остановились и прислушались. Сердце у меня сжалось, боль на мгновение отступила, сменившись страхом. Звук, слабый, но постепенно усиливавшийся, доносился сзади — отвратительное улюлюканье, которое мы слышали в каюте «Ориона», — охотничий крик треножника.
Секунду спустя он вышел из-за холма, несомненно, направляясь к нам. Он был на расстоянии нескольких миль, но приближался быстро, гораздо быстрее обычной своей походки.
— Кусты… — сказал Генри.
Больше говорить не потребовалось: мы уже бежали. Кусты представляли собой единственное убежище, куда мы успели бы добежать. Они доходили нам едва до плеча. Мы поползли, забираясь в центр поросли.
Я сказал:
— Не может быть, что он по-прежнему идет за мной.
— Пуговица, — объяснил Бинпол. — Мы вырезали ее и тем самым подняли тревогу. И он пошел за тобой, на этот раз охотясь.
— Как ты думаешь, он нас видит?
— Не знаю. Он далеко, а света мало.
В сущности, солнце уже зашло; небо над нашим убежищем окрасилось золотом. Но все же было ужасно светло, гораздо светлее, чем когда я покидал замок. Я старался успокоить себя тем, что был тогда гораздо ближе к треножнику. Вой раздавался все ближе и громче. Должно быть, треножник уже миновал место, где Бинпол сделал операцию. А это значит…
Я почувствовал, как земля подо мной дрожит, снова и снова, с все большей силой. Мимо мелькнула нога треножника, и я увидел полушарие, черное на фоне неба, и постарался втиснуться в землю. В этот момент улюлюканье прекратилось. В тишине послышался другой звук — что-то пронеслось по воздуху. Щупальце ухватило два-три куста, вырвало их с корнем и отбросило прочь.
За моей спиной Бинпол сказал:
— Он знает, что мы здесь. Он может вырвать все кусты, и мы будем видны.
— Или убьет нас, вырывая кусты, — добавил Генри. — Если эта штука ударит тебя…
Я сказал:
— Я покажусь.
— Бесполезно. Он знает, что нас трое.
— Можно разбежаться в разных направлениях, — предложил Генри. — Один из нас может уйти.
Я видел, как взлетают в воздух кусты. К страху невозможно привыкнуть: он охватывает все сильней.
— Мы можем сразиться с ним, — сказал Бинпол. Он сказал это с безумным спокойствием, от которого я чуть не застонал.
— Чем? — спросил Генри. — Кулаками?
— Металлическими яйцами. — Бинпол уже открыл свой мешок и рылся в нем. Щупальце треножника снова опустилось. Оно систематизировано вырывало кусты. Еще немного — и оно будет рядом. — Может, именно для этого их использовали наши предки. Они ушли под землю, чтобы сражаться.
— И погибли, — сказал я. — Как ты думаешь? Но он уже доставал яйца.
Генри сказал:
— Я их выбросил. Слишком тяжело.
Щупальце скользнуло вниз, и на этот раз вырванные кусты осыпали нас землей. Бинпол сказал:
— Четыре яйца. — Он протянул по одному Генри и мне. — Я возьму остальные. Потянув за кольцо, считайте до трех. И бросайте. В ближайшую ногу. Полушарие слишком высоко.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу