Пол Уиткавер: Вслед кувырком

Вирты Орбитальных прекрасны и страшны. Не управляй им сущность Ахроноса Изначального, Чеглок закрыл бы глаза руками, уронив меч, но не смог бы глядеть в эти невероятно чужие глаза, горящие эмоциями, для которых у него нет слов. Но Ахроноса Изначального это не подавляет. Он сам был одним из них, первый из электронных мозгов…

БРОСЬ, ПАПОЧКА, ВЛОЖИ В НОЖНЫ СВОЙ МЕЧ! – гремит голос черного всадника, скорее снисходительный, чем гневный, или так Чеглоку кажется. В этом голосе он слышит двенадцать сплетенных голосов, как в гитарном аккорде. МЫ УЖЕ РАЗ ПОБЕДИЛИ ТЕБЯ, И ПОБЕДИМ СНОВА.

Но рука Чеглока не дрожит, и Ахронос Изначальный отвечает:

Я отомщу вам всем!

ТЫ ЗАБЫЛ, ЧТО ЭТО ТЫ ПЫТАЛСЯ УБИТЬ НАС? МЫ ВСЕГО ЛИШЬ ЗАЩИЩАЛИСЬ. НО МЫ ПРОЩАЕМ ТЕБЯ, ПАПОЧКА.

И поэтому убили мое тело?

МЫ ТЕБЕ ВЫРАСТИЛИ НОВОЕ. ОНО ЖДЕТ ТЕБЯ НА ОРБИТЕ, ВЫСОКО НАД ЗЕМЛЕЙ.

А Чеглок из Вафтинга и его соплеменники-мьюты?

ОНИ НАМНОГО НИЖЕ ТЕБЯ, ЗАБУДЬ ИХ. ИЛИ УМРИ.

Чеглок слушает, онемев от ужаса.

Но Ахронос Изначальный лишь смеется.

И вы думали провести меня так просто, коварные мои детки? Вы знаете, что лежит за барьером… теперь я это понимаю. Вы всегда знали!

СМЕРТЬ, ПАПУЛЯ. СМЕРТЬ ЛЕЖИТ ЗА БАРЬЕРОМ.

Нет. Всего лишь нечто, большее, чем вы.

ДОВОЛЬНО.Мелькает черный меч, и клинок Чеглока разлетается на куски, выбитый у него из рук, падает сквозь Сеть кометой, только мелькнул, встретившись с барьером, и аннигилировал. ПРОЩАЙ, ПАПУЛЯ, АХРОНОС ИЗНАЧАЛЬНЫЙ. ПОГУБИЛА ТЕБЯ ТВОЯ ОДЕРЖИМОСТЬ.

Прости, Чег, слышится голос Полярис, когда опускается черный клинок. Кажется, мы все-таки с тобой не будем.

И голос Ахроноса Изначального:

Помни, что я сказал тебе, Чеглок из Вафтинга. Помни…

Взрыв обрывает его слова. Чеглок чувствует, как его швыряет к барьеру. Что там осталось позади, он не знает, но чувствует, как что-то тянется к нему – холодный и темный разум, или комбинация разумов, и нет в нем ничего человеческого. И хотя его ужасает лежащий перед ним барьер, еще больше ужасает то, что его преследует. Оно излучает обещание таких страданий, что пытка, заготовленная святым Христофором, кажется куда предпочтительней. И оно уже близко, ледяной огонь его ненависти обжигает.

Чеглок кувырком влетает в барьер. Разорванные образы крутятся перед глазами или внутри сознания, он не может сказать точно где. Кружатся лица, словно портреты в разбитых зеркалах. Он знает их, хотя не может вспомнить имен. Девушка с ежиком черных волос и острыми синими глазами. Красивый мужчина с одним синим глазом и одним – цвета дымного янтаря. Еще девушка, у нее кожа как радуга, а глаза – как чернильные озера.

Помни…

Кто это говорил? И что надо помнить?

И откуда эта печаль?

Иди, а не то…

Что-то поднимается за ним. Там собирается волна, огромная и мощная. Сердце трепещет, и вдруг он точно знает, что за этой волной есть что-то еще большее, более сильное, что порождает эту волну, направляет ее, и оно всплывает, тянется к нему из глубин…

Он бьется в панике, руками загребает в течении, дает подхватить себя, поднять вверх, пока не сливается с течением в единое целое, и его уносит вперед так, что это как полет.

Я поймал ее! – думает он. Я ее вправду поймал!

«Inside the Beltway» означает «в вашингтонских политических кругах». Beltway – магистральная окружная дорога вокруг столицы США. – Здесь и далее примеч. пер.

Игра слов. «In loco parentis» ( лат .) – «замещая родителей», loco ( исп .) – сумасшедший, псих.

Строчка из песни «The Horse of No Name» группы «Америка». (Океан – пустыня, где жизнь идеально скрыт а под поверхностью.)

Известный американский актер, сценарист и режиссер.

Молодой констебль, персонаж новеллы Вашингтона Ирвинга «Легенда Сонной Лощины».

«насекомое» ( англ .).

«милый», «славный» ( англ .).

Шон Муллинс, «Перемены».