Евгений Гаркушев - Беспощадная толерантность (сборник)

Наверное, Трейси был не слишком оборотистый. Потому что за минувший месяц он повсюду слышал только отказы. Будь Трейси холостым, особо не волновался бы. Но ведь у него в гетто осталась семья – жена и дети. Им деньги нужны. Как президент, Трейси мог рассчитывать на постоянную спонсорскую субсидию, но ее хватало лишь на платное размещение анкеты в базах занятости да на поездки по городу.

– Вам письмо от жены пришло! – приоткрыв дверь, пискнул в щелочку енот и протолкнул магнитофон.

Трейси переставил аппарат на стол, нажал на клавишу. Из динамика полился серебристый голосок Эльсы: «Дорогой, я проиграла тяжбу…»

Кулаки сжались сами собой. Тяжба!

Стоило Трейси уехать в город и поселиться в Белом Доме, как в гетто обосновался табор бродячих мыслящих улиток. Причем для стоянки они выбрали отчего-то садик у дома Трейси. Эльса подала на них в суд.

«Из присяжных четверо были улитками, четверо – мыслящими растениями, два стула пустовали, но на них висели таблички «мыслящая энергия», еще была мыслящая соня и мыслящая гадюка, та самая, которую мы в прошлом году выгнали из нашего подвала, куда она пробралась тайком. Ко мне прикрепили государственного адвоката-орла, очень умная птица, но все бесполезно, потому что у улиток адвокатом был камень. Он ничего не говорил, только с грохотом катался по своему столу, а потом принялся раскаляться и шипеть. Все испугались. Гадюка объявила, что присяжные проголосовали одиннадцатью голосами в пользу улиток при одном воздержавшемся – соне. Она не проснулась. Решение можно обжаловать в окружном суде, но нет денег: меня обязали выплатить судебные издержки и забрали все деньги и дом. Гадюка сказала, что у нас демократия и истинно гражданские свободы, так что если я жена президента, то никто не станет делать мне поблажек. А если станет, то это коррупция и тоталитаризм. Так что нас с детьми уже выселили. Я сейчас в городе, в гостинице на 545-й авеню – единственный отель, где согласились в качестве платы принять мое обручальное колечко».

Конституция гарантировала гособеспечение президенту, но не членам его семьи. Такую поправку внесли пять лет назад в целях сокращения административных расходов. А вчера Трейси штамповал указ, повышающий денежное довольствие парламентариям. На три процента.

«Еще я получила письмо от Молли. Ты помнишь Молли, правда? Она уехала на Альдебаран. Дорогой, она зовет нас к себе. Там сейчас хорошо – наших около полумиллиарда, и еще там изменили Конституцию, правительство взяло курс на отказ от расизма, так что люди могут получить вид на жительство, если найдут работу, а через три года – и гражданство. Молли пишет, что с работой проблем нет, сейчас очень модно иметь в штате человека. В правительстве и в парламенте у нас очень могущественное лобби…

Дорогой, если ты найдешь немного денег на билет, я с детьми улетела бы к Молли. Конечно, месяц придется перебиваться, но мы всю жизнь прожили в гетто, нам не в диковинку. Питание там бесплатное, а потом я устроилась бы на фирму к Молли, дети пошли бы в школу. А когда закончится срок твоего президентства, ты бы приехал к нам…»

Отказ от расизма, новая Конституция, лобби… Трейси подумал, что где-то уже это слышал. И хоть сейчас готов сказать, что произойдет через тридцать лет.

И чем больше он размышлял об открывающихся перспективах, тем сильней разгорался в его глазах хищный огонек.

Что там говорил розовый слон по поводу работы на Альдебаране? Трейси набрал номер телефона, указанный на визитке розового слона. Трубку сняли почти сразу. Услышав знакомый уже приглушенный голос, Трейси сказал:

– Доброй ночи, это Трейси. Человек, которого вы не взяли на работу.

– Вы согласны? – без лишних экивоков уточнил слон.

– Да.

– Я рад. Когда вы сможете выехать на Альдебаран?

– Хоть сейчас.

В трубке прошелестел смешок.

– Мне уже нравится ваша оперативность, – отметил слон. – В четыре утра мы отправляем транспорт, это не пассажирский лайнер, но я сам так путешествовал – вполне комфортно. Сколько вам времени на сборы? Я пришлю машину.

– Мне – нисколько. В отеле на 545-й авеню находится моя жена и дети. Если вас не затруднит…

– Договорились. Шофер заберет их, потом заедет за вами. Куда?

– К главным воротам Белого Дома.

– Что ж, желаю успеха. Думаю, еще увидимся.

Трейси положил трубку. Посмотрел на кипу бумаги, загромождавшую его стол. Взял верхний лист, перевернул его, остальные бесцеремонно смахнул на пол. Долго вспоминал, как пишутся нужные слова. Он легко читал, но вот с начертанием букв испытывал трудности. В школе при гетто словесность преподавала мыслящая летучая мышь, которая ночью питалась, а днем повисала над доской, заматывалась в крылья и спала. Так что читать Трейси научился у родителей, еще до школы, а вот с чистописанием дела обстояли хуже некуда. Но никого, в том числе и его самого, это не волновало. А почему его должна была заботить какая-то мелочь?! Все компьютеры работают с голоса, а лишние знания тяготят. Колледж Трейси окончил без проблем и к большему тогда не стремился.