Уолтер Миллер: Дартселлер

- Не бери в голову.

- Это все проклятая пьеса, знаешь. Она меня выбила из колеи.

- Пьеса? Ты имеешь в виду "Анархию"? При чем здесь она? Ты в ней играл?

Торнье кивнул.

- Она не шла девятнадцать лет, разве что... а, это не в счет. Десять лет назад мы ее почти поставили. Мы репетировали несколько недель, но вся затея провалилась еще до премьеры: не хватило денег.

- У тебя была хорошая роль?

- Я должен был играть Андреева, - сказал Торнье, устало улыбнувшись.

Рик тихо присвистнул. - Это ведь главная роль. Чертовски не повезло. Он подтянул ноги, чтобы Торнье мог подмести. - Это был тяжелый удар, надо думать.

- Да уж. Но если бы только это... Это были мои последние часы на сцене с Мелой Стоун.

- С Мелой Стоун? - Техник поднял брови:

Торнье кивнул.

Рик схватил листы сценария, помахал ими и бросил.

- Она здесь, Торни! Подумай только! Она играет Марку. Торнье сухо и коротко рассмеялся. Рик покраснел.

- Ну... я хотел сказать, роль играет ее манекен. Торнье с отвращением оглядел "маэстро".

- Ты хотел сказать, что этот твой механический режиссер заставляет играть ее резиновую куклу

- Перестань, Торни. Злись хоть на весь свет, но не злись на меня за пристрастия публики. Не я изобрел автодраму.

- Я не злюсь на тебя. Мне просто противна эта штука. - Он ударил щеткой по машине.

- Ты как Д'Уччия, - неодобрительно проворчал Рик. - Вы, в общем-то, как две капли воды. Только Д'Уччия любит "маэстро", когда тот хорошо работает. Это же просто механизм. Как можно ненавидеть вещь, Торни?

- Ненавидеть? Много чести, - возразил Торнье. - Просто не люблю, как и воздушные такси. Это всего лишь дело вкуса.

- Может быть. Но зрителю нравится автодрама и на сцене, и по телевидению. И он получает то, что хочет.

- Но почему?

Рик рассмеялся.

- Почему? Потому что это бизнес. Кроме того, автодрама предсказуема, компактна, копируется в любом количестве и обеспечивает быструю смену репертуара. Сегодня вечером ты можешь посмотреть "Гамлета", завтра что-нибудь из Брехта, послезавтра Ибсена, Беккета или какой-нибудь водевиль на худой конец. Все на одном месте. Только успевай менять декорации. Нет проблем с актерами, их амбициями и болезнями. Ты просто берешь напрокат кукол, ленту или весь репертуар у Смитфилда, Куна Трика или Георгиа. Так сказать, театр в расфасовке. Ешь не хочу.

"Щелк!" Рик вставил катушку с лентой, защелкнул панель и открыл смежную крышку. Затем разорвал какую-то коробку и вытряхнул на стол ее содержимое: миниатюрные смотанные пленки.

- Это что, несчастные души, продавшиеся Смитфилду? - с едкой усмешкой спросил Торнье. Рик отпихнул стул.

- Ты прекрасно знаешь, что это за пленки!

Торнье кивнул, взял одну из катушек, осмотрел ее, словно чему-то удивляясь, со вздохом положил назад и вытер руку о комбинезон. Личность в упаковке. Души актеров, намотанные на катушки. Пленка содержала подробные психосоматические данные актеров, их снимали со всех, кто подписывал договор со Смитфилдом. Теперь это - материал для "маэстро", суррогат человеческих душ.

Рик надел одну из катушек на шпенек и начал протягивать ленту между валиками.

- А что будет, если затеряется какая-нибудь важная деталь? поинтересовался Торнье. - Допустим, ты забудешь вставить пленку Мелы Стоун?

- Кукла будет играть роль механически, вот и все, - ответил Рик. - Без эмоций, без жизни, как робот. В её игре не будет ничего человеческого.

- Значит, они роботы, - констатировал Торнье.

- Не совсем. Они марионетки "маэстро", но эти пленки придают им что-то от личности настоящего живого актера.

Однажды мы прокрутили "Гамлета" без этих пленок. Все куклы говорили сухо и монотонно, без интонирования, без страсти. Это было чертовски смешно.

- Ха-ха, - мрачно отозвался Торнье. Рик взял другую катушку, надел ее на шпенек и заправил ленту.

- А это Андреев в исполнении Пелтье. Внезапно он ругнулся, остановил пленку и внимательно, через лупу исследовал её.

- Что там? - спросил Торнье.

- Дорожка повреждена. Боюсь, где-то цепляет грейфер. Так у нас получится салат из пленки.

- А у разве тебя нет дубликата?

- Есть один. Но спектакль сегодня вечером.

Он бросил еще один подозрительный взгляд на механизм подачи пленки, поставил крышку на место и включил механизм подачи. Он уже закрывал крышку, когда механизм вдруг застопорился. Из "маэстро" донесся треск. Рик выругался, выключил машину и со страхом открыл корпус. Он вытащил разлохмаченный кусок пленки, сунул его под нос Торнье, а потом с проклятьем швырнул на пол.