Уолтер Миллер - Дартселлер

Без пяти шесть Рик и техник по обслуживанию клиентов из фирмы Смитфилда спустились из операторской. Жадэ и Иан Фириа поспешили им навстречу.

- Ну что там?

- Пленка, должно быть, с дефектом, - сказал Рик.

- Но уже поздно искать новую! - в отчаянии закричала Жадэ.

- В любом случае, все из-за пленки, - пожал плечами Рик.

- С чего вы это взяли?

- Потому что есть только три возможности: кукла, пленка и компьютер, считывающий данные с пленки. Мы очистили базу данных компьютера и ввели в него информацию с пленки другого актера. Он работает безупречно. И кукла тоже работает, если она играет без интерпретации, то есть без пленки. Так что все дело в ней.

Жадэ застонала, повалилась в кресло и закрыла лицо руками.

- А что, разве нельзя" достать другую пленку? - спросил

Рик.

- Мы обзвонили все склады Смитфилда в радиусе пятисот миль. Они могут сделать с матрицы новый дубликат, но на это уйдет слишком много времени.

- Мы отменим спектакль, - покорно заявил Фириа. - Премьера переносится на завтра, билеты действительны или возвращаются по требованию.

- Стоп! - перебила его Жадэ. - Все билеты распроданы, не так ли?

- Да! - обозленно отозвался Д'Уччия. - И что вообще происходит? Вы не можете справиться с "маэстро", а мы должны из-за этого терять деньги?

Жадэ вдруг вскинула руки.

- У меня есть идея. Мы перенесем начало на девять часов. Кто не захочет ждать, получит деньги обратно. Иан, распорядись, чтобы все было готово к девяти. Есть еще возможность... Я кое-что попробую.

Она пошла к выходу.

- Эй! - крикнул Фириа.

- Объясню позже, - крикнула она через плечо.

Она застала Торнье за сменой перегоревших лампочек. Он улыбнулся ей сверху, вставляя плафон янтарного цвета на прежнее место.

- Я опять вам для чего-нибудь нужен, мисс Ферн? - насмешливо спросил он со стремянки.

- Возможно, - зло бросила она. - Ты не шутил, когда предлагал заменить сломавшийся манекен?

Перегоревшая лампочка выпала из рук Торнье и с громким хлопком разбилась у нее под ногами. Он медленно спустился на пол.

- Ты шутишь?!

- Ты сможешь сыграть Андреева?

Он облизнул пересохшие губы и недоуменно уставился на нее.

- Ну что, сможешь?

- Прошло десять лет, Жадэ, и я...

- У тебя есть еще время просмотреть сценарий, и к тому же можно вставить в ухо маленький приемник. Рик будет тебе суфлировать из операторской.

Она предложила это между прочим, как будто за этим не было ничего особенного. Это был театр - хладнокровно требовать невозможного, делая вид, что так и должно быть.

- Но зрители? Они ведь ждут Пелтье.

- Пока что я тебя спрашиваю, сможешь ли ты разок прорепетировать. Потом посмотрим. Это наш единственный шанс спасти спектакль.

- Андреев.., - прошептал он. - Главная роль.

- Ну пожалуйста, Торни, ты же можешь хотя бы попробовать.

Он посмотрел мимо нее в зал и медленно кивнул.

- Я пойду и перечитаю сценарий, - сказал он тихо и кивнул с выражением, которое, как он надеялся, придавало ему благородную смесь бескорыстной скромности и самоотверженной решимости.

"Я должен сыграть, как бог, - подумал он. - Это будет особое представление. Мой последний шанс, последняя большая роль".

Резкий свет рампы, тихий шепот в ухе, холодное оцепенение первых секунд. Оно пришло и быстро улетучилось. А потом сцена стала закрытым помещением и зрители - обслуживающий персонал и постановщики - были не больше чем четвертой стеной, где-то за рядом огней. Он был Андреевым, шефом полиции, преданным слугой царя, оказавшимся в эпицентре революции. Теперь он жил не своей жизнью, роль целиком поглотила его. И его партнеры по сцене, - хотя у них из под ног раздавалось потрескивание, когда они передвигались, - были для него живыми людьми, против которых и вместе с которыми...

Зачарованный магией игры, водоворотом драмы, он снова ощущал себя частью действа, которое вело его от сцены к сцене. Как будто не было долгих потерянных лет между далекими полузабытыми репетициями и этой премьерой. И только в конце акта, когда он забыл свою реплику и Рик подсказал ему, волшебство на какой-то миг исчезло, и он почувствовал, что его переполняет невыразимый страх, он внезапно осознал, что окружен машинами, что губы, которые он только что целовал, принадлежали не женщине, а резиновой кукле.

Когда пришло время уходить со сцены, он дрожал всем телом. Увидев, что на сцену поднимается Жадэ, он вдруг почувствовал невыразимый ужас - сейчас она скажет ему: "Торни, ты играл великолепно, почти как манекен".