Журнал «Если» - «Если», 2012 № 05

И все же Торлиг предложил сестре вместе с ним отправиться в Сипур, где наверняка будет безопаснее, чем здесь. Зана отказалась.

— Кто-то из иль Бахтов должен оставаться возле родового колокола, — сказала она и добавила, что люди насовсем не умирают. Слова, которые Торлиг иль Вахт вспоминал, стоя напротив слюнявой коровы и пытаясь поймать ее спокойный взгляд.

Тогда он, попрощавшись с Заной, успел со своим отрядом на помощь столице и, стоя в проломе стены, отбивал атаки упорно штурмующих желтоглазых. За его спиной набатно гудели двенадцать колоколов Сипура, но почему-то воины, шедшие за Торлигом, не могли опрокинуть противника и погнать его к морю. Внизу бесновались варварские шаманы, их грязная волшба лишала желтоглазых страха и заставляла оголтело лезть на солдатские копья и мечи.

Потом издали донесся серебряный голос замка Вахт, и Торлиг почувствовал, как вспыхнул огненной мощью заговоренный меч, и одним движением клинка срубил вражеских чародеев, до которых не мог бы дострелить самый опытный лучник.

Яростный напор желтоглазых ослабел, но они продолжали лезть на стены и в пролом. А солдаты, большинство из которых были набраны в других провинциях, дрались словно бы неохотно.

Много позже понял Торлиг иль Вахт причину поражения. Колокол лишь призывает людей на подвиг, а отпор врагу дают все-таки люди. Не полководец, не армия, а весь народ. Прежде чем удастся разбить колокол, бывает расколот народ. Мужики по окрестным деревням угрюмо следили за усилиями ильенов и армии, но главное чувство: «Да пропади они пропадом — и те, и эти. Небось при желтоглазых такой тяготы не будет».

И солдаты, даже те, что родом из Сипура, не чувствовали в себе силы сражаться.

Снизу подошли новые орды дикарей и новые шаманы, а у самого горизонта объявился густой, черный дым. Неприступный замок Вахт горел. Вскоре замолк серебряный призыв родного колокола, и погасла сила в мече. Меч и теперь оставался заговоренным, способным разрубать бесовскую плоть, но чудеса во время сражения стали недоступны. А желтоглазые шли волна за волной, и хотя через пролом Торлиг их не пропустил, но вражеский прилив захлестнул город, и двенадцать колоколов Сипура смолкли один за другим.

С несколькими верными солдатами Торлиг вырвался из горящего города. К утру они были возле развалин замка Вахт. Торлигу так и не удалось понять, как именно был взят замок. Кажется, вражеские пластуны поднялись по гладкой стене, и защитники, собравшиеся у ворот, которые безуспешно штурмовало остальное войско, не заметили врага, ползущего там, где проползти нельзя. Впрочем, в живых не осталось никого, кто мог бы рассказать правду.

Сестру Торлиг нашел на звоннице. Варвары захватили ее живой и долго насиловали прямо под колоколом, прежде чем зарезать. Колокол был снят, замок разграблен и подожжен.

Следы тележных колес уводили к морю. Торлиг кинулся следом и настиг грабителей у самого корабля. Желтоглазых было немного, основная масса шла на север, а здесь оказалась лишь охрана, отвозившая добычу на корабли. В короткой схватке варвары были изрублены, корабль потоплен. В тяжелых повозках лежали сокровища ильенов Вахта. Драгоценные камни, мрамор и оникс, золотошивные ткани, резной рыбий зуб Торлиг велел покидать в море. Сохранить богатства было невозможно, но и отдавать их врагу — свыше сил. А вот золото, серебро, узорчатую бронзу перегрузили на большую повозку, которую предстояло взять с собой. Там же нашлись и остатки колокола, разбитого на десятки кусков. Они и составили самую главную часть ноши.

Потом в разоренных городах и поселках они находили осколки колоколов и брали с собой хотя бы малую часть разбитых святынь; сколько могли выдержать тележные оси и сдвинуть лошади и упорные люди.

Теперь они, кажется, достигли последней деревни, где еще слышался колокольный звон, и судьба дошедших зависела от того, согласится мальчишка проводить чужаков в безопасное место или бросит на растерзание лесным дьяволам. Зависела от вирвешки, которую посулил подпаску беглый мужик Пухр.

Что такое вирвешка — никто не знал. У мужиков свои приемы и в мастерстве, и в колдовстве. Мальчишка понял, что ему обещано, — и довольно. А зря выпытывать, только дело портить.

Одна из лошадей была мертва, вторая так покалечена, что ее пришлось добить. Двух уцелевших перепрягли, но сдвинуть повозку с места не смогли. Вместе с лошадьми в повозку впряглись и люди, которые прежде помогали только в топких и закоряженных местах. От работы были свободны только двое путников: беременная женщина, подобранная на полпути неподалеку от разрушенной столицы, и старик-южанин, уроженец Сипура, сухой и морщинистый, при взгляде на которого совершенно не понять — шестьдесят ему или сто двадцать. Эти двое и прежде были избавлены от тяжелой работы, даже на повозке могли проехаться, если случался ровный участок дороги, а теперь они просто шли налегке. Остальные медленно и с надрывом катили повозку по лесному бездорожью. Помогало справиться с каторжным трудом то, что не надо было ежесекундно ждать бесов. Рядом, помахивая хворостиной, гнал свою корову защитник. Если дьяволы и были в округе, они видели защитника и не смели показаться.