Самуил Лурье - Полдень XXI век 2009 № 04

— Могу, но для этого пришлось бы пересказывать всё, что произошло за эти… за это время. Понимаете, я не смог бы попасть куда угодно в прошлое. Только в определённые моменты. Вчерашнее число — одна из условных точек. А сегодня это событие должно произойти. Вот так. — Ватсон беспомощно развёл руки над столом в стороны.

— Слышь, ты попом подрабатывать там не пробовал? Или замполитом?

— Да хватит себя вести так, будто я нахожусь на комсомольском активе, а вы тут оба — секретарь и общественный обвинитель! — не выдержал Ватсон. — Мне терять нечего, я же по-человечески объяснил. И времени у меня — тьфу! Посижу, посмотрю на вас братьев, дебила и клоуна, и пойду в кабак, нажрусь, бабу сниму, гульну нормально. Давно хотел узнать, как чувствует себя человек перед концом света, — уже спокойнее закончил Ватсон. Налил себе сам. Выпил.

— Хорошо. Что должно произойти, что нужно делать? — спросил Брат.

— Ты Вадима Панова помнишь?

— Пограничника?

— Он такой же пограничник, как я твоя бабушка. Особист он. Гэбэшник. Региональный отдел ФСБ по нашему и ещё двум районам. Газетку вашу курирует. Заодно и вас, горемычных.

— Палыч ему на всех стучит?

— А то. И не только устно. И не только Палыч. Ты, братишка, из пишущей кодлы единственный остался… Не контактный.

— Ёпть!

— В общем, Брат, он тебе сегодня сделает предложение, и ты его примешь. Слушай.

Олег, оказалось, умел быть абсолютно незаметным. Ватсон и Брат о нём совершенно забыли. И только когда Ватсон закончил рассказ, а у Брата иссякли вопросы и уточнения, Олег спросил:

— Брат, а в схроне что-нибудь осталось?

Райцентр, в котором жил Олег Семёнов, ещё в конце девятнадцатого века создавался военными и для военных. «Самый первый форпост самой крайней точки России», — писал Арсеньев, шастая в этих местах вместе с Дерсу Узала. За сто лет ничего кардинально не изменилось. Селу в официальных документах присвоили невменяемую аббревиатуру «ПГТ» — посёлок городского типа, но, по сути, главной целью его существования было обслуживание множества военных частей, гарнизонов, гарни-зончиков, застав, «точек» и прочего, что укрепляло рубежи всё ещё опасной для соседей родины.

Сам из военной семьи, Олег и игрушки имел военные. Лазали, не думая, что могут подстрелить, по практически не охраняемым складам, воровали взрывпакеты и имитационные патроны, дымшашки и ракетницы, запалы, гранаты — словом, всё, что дымило, свистело и бабахало. Как-то Семёнов и два его особо доверенных корешка соорудили на сопке схрон. Там складировали боеприпасы, не востребованные пока. В начале диких девяностых принёс сюда же, из дома, от греха подальше, раритетную мелкашку тридцать четвёртого года выпуска. С «мосинским», без кожуха, затвором, отлично отцентрованную и пристрелянную. Зато продал городским браткам почти всё остальное. И год жил безбедно.

Осталось от былых богатств совсем чуть: пара ракетниц химоповещения «со свистом», лимонка, две слезоточивые дымшашки. И винтовка. Правда, патронов к ней всего семь штук.

Об этом схроне и спрашивал Олег у Брата.

— …а тебе на кой чёрт?

— Во-первых, это вы оба мабутовцы нестроевые, а я ещё вчера в армии служил. И прекрасно помню, чему учили. Оружие, если оно есть, должно быть в порядке и готовым к бою. Боеприпасы — учтены. Во-вторых, сейчас сплошные ваши заморочки, мне делать нечего. А в-третьих, отчего бы просто не прогуляться, я уже забыл, как цивильные люди выглядят!

— К какому бою, чего ты пургу гонишь? Ты что, собрался штурмом администрацию брать или местный отдел ФСБ?

— Подожди, Брат, — вмешался Ватсон. — Олег прав, почему бы всё не проверить, мало ли что…

— Да вы оба, старый да малый с дуба, блин, рухнули, — Брат махнул рукой и, взяв кружку, отхлебнул остывшей растворяшки.

— И, кстати, насчёт проверить, — Ватсон будто не слышал Брата. — Давайте-ка вот… — Ватсон поднялся, подошёл к вешалке, достал из кармана плаща диктофон и упаковочку с микрофоном.

— Ух, ты! — выдохнул Брат, сразу догадавшись, что рассматривает.

— А что это такое? — вытянул шею Олег.

— Это, если я из ума не выжил, диктофон, да? А кассета у него где?

— Он без кассеты. Цифровой, — не очень понятно объяснил Ватсон. — Давайте попробуем.

И нажал кнопочку. Ничего не произошло. Ещё раз. Экран тёмный. Хлопнув вдруг себя по лбу, Ватсон вскрыл аппаратик и достал мизинчиковый аккумулятор:

— Он же у меня без подзарядки валялся!