Сергей Радин: Заклинатель

Платформа отделена от буксира-переносчика временным лифтом, а поскольку народ на платформе в основном мирный, то тюремщики здесь не больно-то и нужны. Есть не столько надзиратели, сколько дежурные, каким был и тот, что тащил меня в утилизатор. У меня сжалось сердце.

- Я… убил его.

- Собаке собачья смерть, - сплюнула Лидия, хотя на меня тоже поглядывала настороженно. - Как его только, этого Бишопа, свои терпели. Правда, есть одно "но". Не убил ты его. Не знаю уж, чем ты там действовал, да только он всего лишь парализован.

- Но ведь я его… И вы вышли… - Не в силах полностью выразить мысль, я снова откинулся на решётки, тяжело дыша после всех новостей и событий. Лишь взглянул на ладонь, где притаился бугорок, похожий на застарелую, очень стёртую мозоль.

Терпеливо слушавший Лидию Лоренс вздохнул.

- Здесь такая охрана, что на смерть они смотрят сквозь пальцы. Но… Раз было, что они выпустили на платформу слезоточивый газ, чтобы утихомирить людей. Однажды отключили свет на двое суток. Сейчас с репрессиями и правда что-то медлят. Может, из-за того что именно сегодня мы должны выйти из подпространства на орбиту нашей планеты? И им просто не до мелочей, каковой можно считать нашу (он подчеркнул это слово интонацией) расправу над этим негодяем? Впрочем, наивные рассуждения. Наши мужчины пытаются заблокировать вход на платформу. Может, преуспели… Хотелось бы надеяться…

Они продолжили рассказ о происходящем. А я пытался разложить по полочкам всё, что видел и о чём узнавал. Камеры-клетки, в которых развешаны тряпки, принадлежат бывшим гражданам… Земли? Или пока предпочтительней считать их землянами? Камера-клетка в самом конце коридора - для уголовников, к коим я, оказывается, отношусь. Но Лидия уже решительно взяла надо мной шефство… Господи, сколько у меня вопросов… Если бы ещё голова не болела… Да, вот ещё… Что она там недавно сказала… Про какую-то накладку у меня за ухом… Боль, кажется, оттуда и идёт волной…

- А вы… - Не договорив, я с трудом поднял руку и дотронулся до точки за ухом (заодно убедившись, что налысо обрит), которую Лидия показывала Лоренсу. Пальцы коснулись довольно болезненного места - похоже на застывающую кровь и разорванную кожу. Меня ударили?

- Ты и правда ничего не помнишь, - жалостливо посмотрела на меня Лидия. - Но хоть, слава Господу, соображаешь. Ты был неврально ресоциализирован. Это значит, тебя хотели оставить в качестве нормального гражданина на твоей родине, где бы она ни была, но что-то пошло не так, и тебя отправили с нами. А эти, дружки твои, не знаю, что уж вы не поделили, содрали твою накладку. Ты мог истечь кровью. Впрочем, судя по всему, и впрямь истёк, вот Бишоп тебя и потащил в утилизатор. Мы все думали - ты мертвец…

Она со странной горечью посмотрела чуть в сторону. Как я понял - на безмолвную девушку, которая до сих пор помогала мне сидеть не падая. Теперь я чувствовал себя гораздо легче, поэтому перестал опираться на её плечо, полностью навалился на прутья клетки и наконец взглянул на неё. И замер. Наверное, когда-то она была хорошенькой. Но сейчас бессмысленное выражение лица и струйка слюны, блестящая с края безвольно опущенного рта, превратили её в олицетворение идиотки.

- Что… с ней?

- Её тоже… Но перестарались.

Вмешался Лоренс.

- Брис, неплохо бы попробовать встать. Мы поможем. Давай-ка…

Это он так посмеяться решил надо мной? "Поможем…" Да они с Лидией просто взяли и подняли меня - как куклу. И прислонили снова к решёткам. Ноги подрагивали, но я уже чуял, что могу встать и без поддержки.

Собравшись с мыслями, я попытался вернуться в прошлое, за полчаса до этой минуты. Урок. Я у доски. Начинаю диктовать названия рассказов… Нет. Не могу. Не могу представить, что это было так недавно. Не могу. Я уже здесь. Я ни о чём не могу сожалеть. Я в теле молодого человека - "Пацан! Ключи!" Да, я в какой-то степени фаталист. Судьба мне уготовила что-то странное. Но значит, так нужно. Что ж, посмотрим, что из этого выйдет.

Фаталист фаталистом, но приходить в себя, особенно будучи в неосвоенном теле, тяжело. Бросив ещё один взгляд на Бишопа, который начал дёргаться и елозить руками вокруг себя, я почувствовал облегчение: я его правда не убил!.. И как нарочно, подогнулись ноги (дрожь в коленях нехилая, как выразились бы мои ученики), я схватился за прут решётки. Лидия, смотревшая на меня неопределённо: то ли оставить, а самой уйти, то ли помочь - и возись потом с больным! - всё-таки поддержала меня под локоть и ввела в одну из ближайших клеток. Не церемонясь, толкнула на койку.