Короче говоря, все, как видно, что-то почувствовали, кроме меня. Я ведь немного рассеян. Я только услышал – не помню, во сне или наяву – восклицание отца: «Тут к чему-то можно прикоснуться!» Тогда это выражение было бессмысленным, поскольку раньше никто ни к чему не мог прикоснуться, это уж наверняка; однако оно приобрело смысл в тот самый миг, когда было произнесено и стало указывать на новое ощущение, впервые испытанное нами и чуть тошнотворное – такое, словно под нами вдруг появилась лужа жидкой грязи.
Я сказал с упреком:
– Ах, бабушка...
С тех пор я много раз спрашивал себя, почему первой моей реакцией было напуститься на бабушку. Старая Бб-б со своими допотопными привычками всегда делала что-нибудь невпопад: например, ей по-прежнему казалось, что материя всюду имеет одинаковую плотность и достаточно отшвырнуть от себя нечистоты, чтобы они тотчас же на наших глазах растворились и исчезли. Бабушке никак нельзя было вбить в голову, что повсюду начался процесс уплотнения, а поэтому грязь плотно пристает к любой частице и не так-то легко теперь от нее избавиться. Потому-то я бессознательно приписал новое явление очередному промаху бабушки.
Но она ответила на мое восклицание:
– Что? Ты нашел баранку?
«Баранкой» Бб-б называла низкий полый цилиндр из галактической материи, который она где-то раздобыла во время одного из предыдущих катаклизмов вселенной и с тех пор повсюду таскала с собой, чтобы сидеть на нем. Но однажды он затерялся в темноте, и бабушка обвинила меня в том. что я его спрятал. Честно говоря, я эту «баранку» всегда терпеть не мог – такой нелепой и неуместной она казалась на нашей туманности, – однако обвинить меня можно было только в том, что я ее не стерег все время, как хотелось бабушке.
Даже отец, всегда обращавшийся к бабушке весьма почтительно, не удержался от замечания:
– Да что вы, мама, тут невесть что творится, а вы со своей «баранкой».
– Я ведь вам говорила, что никак не могу уснуть, – отозвалась моя мать, тоже немного невпопад.
В этот миг послышалось громкое «Ап-чхи! Уаф-ф-ф! Кхр-р-р»; мы поняли, что с синьором Йгг что-то случилось, раз он изо всех сил сморкается и отплевывается.
– Синьор Йгг! Синьор Йгг! Вылезайте наверх! Куда это вы там запропастились? – окликнул его отец.
В кромешной, все еще непроглядной тьме нам удалось на ощупь отыскать его, схватить за гриву, вытащить на поверхность туманности, чтобы он отдышался, и распластать его по наружному слою, который как раз в то время, застывая, становился студенистым и скользким.
– Уа-ф-ф-ф! Эта штука обволакивает со всех сторон, – пытался объяснить синьор Йгг, который, впрочем, никогда не отличался особым красноречием. – Погружаешься в нее, погружаешься, а она заглатывает! Кхр-р-р-ах!
Вот это новость! Оказывается, теперь нужно быть начеку, иначе в нашей туманности можно потонуть. Моя мать первая поняла это – ей помог материнский инстинкт. Она закричала:
– Дети, вы все здесь? Где вы?
Мы действительно стали немного рассеянны; раньше, когда все столетиями оставалось на своих местах, мы тем не менее старались не отдаляться друг от друга, а сейчас забыли и думать об этом.
– Спокойно, спокойно! Пусть никто не отходит в сторону! – скомандовал отец. – C'd(w)n, где ты? И где близнецы? Кто видел близнецов?
Никто не ответил.
– Ах, опять они потерялись! – воскликнула мать.
Мои братья были еще совсем маленькими и не могли дать о себе знать; поэтому они ежеминутно терялись, и их не оставляли без присмотра.
– Я иду искать их! – заявил я.
– Молодец, QfwfQ, ступай! – сказали папа с мамой, но тут же раскаялись. – Только не отходи далеко, а то ты тоже потеряешься! Оставайся здесь! Или ладно, иди, только подавай знаки. Свисти!
Я зашагал через темноту по трясине сгущавшейся туманности, время от времени громко свистя. Я говорю «шагать»: этот способ передвижения по поверхности еще несколько минут назад был немыслим, да и теперь существовал разве что в намеке – такое малое сопротивление оказывала материя на поверхности; приходилось все время быть начеку, чтобы вместо передвижения вперед не нырнуть внутрь туманности по кривой или отвесно и не быть похороненным в ее недрах. Впрочем, куда бы я ни направился – вперед или вглубь, – вероятность найти близнецов была одинакова: кто его знает, куда задевалась эта пара.
Вдруг я перекувырнулся, как будто кто-то – сказали бы теперь – подставил мне ножку. Я упал впервые в жизни, до этого я даже не знал, что такое «упасть», однако подо мной все еще было мягко и я не ушибся. Вдруг послышался голос:
Читать дальше