Лев Могилев - Профессор Джон Кэви

- Джон, - сказала Мэри, и голос ее непривычно дрогнул.

18 января

Мэри неузнаваема. Она не избегает меня, она ждет меня! Я не сказал об одной странности Мэри. Эта девушка никогда не улыбалась. Может быть, она многое пережила?.. Может быть, этот самый Стокс... Или Кэви... Но что гадать, сегодня я впервые увидел ее улыбку!

Солнечный, почти весенний день. Пользуясь отсутствием профессора (он улетел на два дня по своим делам), мы с Мэри решили немного погулять. Мы шли по узенькой, протоптанной в снегу тропинке на самой окраине леса. Прямые синие тени пересекали ее. Мэри шла впереди. Она отодвигала рукой колючие хвойные ветви, и мелкая снежная пыль осыпалась на нас. Я смотрел на ее худенькую стройную фигурку, на завиток золотистых волос, выбившийся из-под опушенной горностаем шапочки. С солнечной стороны лучи бесчисленными иголками пронзили снег, сделав его хрупким и ноздреватым.

Я старался обратить внимание Мэри на различные мелочи. То указывал ей на след, прихотливо пересекающий тропинку, то на веточку, склонившуюся под тяжестью снега, на пень со снежной шапкой, похожий на огромный белый гриб. Она слушала меня с явным удовольствием, но больше молчала. Внезапно из-под куста выскочил напуганный нашим приближением заяц. Я громко свистнул, и трусливый зверек, петляя, помчался в лес. На лице Мэри появилась улыбка, в которой я прочел удивление и восторг.

- Что вы сделали? - спросила она.

- Я пошутил.

- Джон, - воскликнула Мэри, - это было так интересно!

Я пошел рядом с ней.

- Мэри, - заговорил я спустя минуту, - простите, что я затрагиваю такие интимные вопросы. Мне кажется... Нет, я уверен: вы постоянно находитесь под влиянием профессора. Он установил над вами негласный надзор, он отгородил вас от мира невидимой стеной.

- Профессор Кэви, - произнесла Мэри четко и раздельно, крупный ученый. Он занят важными проблемами. Я, вы и другие сотрудники - все мы выполняем частные задания его большой научной темы.

- Выполняем, выполняем! - воскликнул я. - А ведь не об этом речь! Для чего все это, если оно лишает человека радости жизни, счастья, ну для чего?

Мэри удивленно посмотрела на меня.

- Вы спрашиваете, для чего? Странно... - Она замолчала. На лице ее читалась напряженная борьба мыслей.

Так мы дошли до небольшой полянки, пересеченной поваленным деревом. Тропка, обогнув это дерево, убегала дальше в лес. Мэри внезапно остановилась.

- Что же вы? Идемте, - взял я ее за руку.

- Дальше нельзя, - четко сказала она.

- Опять запрет! Хоть сегодня, хоть один раз нарушьте строгие правила, навязанные вам профессором.

- Нельзя, - повторила она, голос ее стал монотонным. Она словно впадала в забытье. Внезапно словно вспышка отразилась на ее лице, глаза расширились, стали неподвижными.

- Иду! Иду! - почти крикнула она, обращаясь неизвестно к кому, и, круто повернувшись, быстро пошла обратно. Споткнувшись о пенек, засыпанный снегом, она чуть не упала. Я хотел поддержать ее, но она отстранилась, продолжая идти.

- Не надо, Джон. Идемте скорей!

Мы сравнительно быстро добрались до поселка.

- Мэри, - говорил я, едва поспевая за ней, - ну хорошо, сегодня будь по-вашему... Но ведь это не последняя наша прогулка?

- Не последняя.

Странная все-таки девушка... И отношения ее с этим Кэви... Но, черт возьми, все будет по-моему, я уверен!

2 февраля

Сегодня утром вернулся профессор. Он не в духе. На лице хмурая гримаса. Взяв с собой целый ворох бумаг, чертежей, он на весь день закрылся в кабинете. Все ходят притихшие, в том числе и Мэри. Под вечер вызвал меня и стал допрашивать о работе.

- Как ваши успехи? - спросил он, ядовито улыбаясь и в то же время внимательно глядя мне в лицо. Что он разумеет - мои исследования? Мои отношения к Мэри? Последнее, безусловно, от него не тайна. Ну и что же, он не волен мне указывать! Или он имеет на Мэри какие-то особые права? Или, быть может, этот тип Стокс угождает ему во имя каких-то обоюдных планов, а Кэви пользуется этим?

Профессор словно угадал мои мысли.

- Я спрашиваю о результатах ваших вычислений за истекшие два дня, - подчеркнул он.

Я стал терпеливо докладывать ему обо всем, что сделал, положив перед ним тетрадь с записями.

- Так, так... - говорил он, слушая меня и в то же время пробегая глазами по строкам и формулам, - а это что, вывод? Хорошо.

Когда я закончил и поднял глаза на профессора, мне показалось, что он думает о чем-то своем и поддерживает меня для вида. Взгляд его ушел внутрь, а лицо, оставаясь внешне неподвижным, в то же время удивительно быстро меняло выражение. Вновь чуть заметная усмешка скользнула по губам и потонула глубоко в зрачках.