Кир Булычев - «Мир приключений» 1975 (№22)

Они мчались длинным, суживающимся коридором, все время поворачивающим вправо. В памяти остались только серые колеблющиеся стены да черные дыры поперечных туннелей, в одном из которых внезапно вспыхнули желтые огоньки, а из другого выскочили и попытались преградить путь три белесые фигуры. С радостным воплем Буслаев обрушил на них кулаки. Два ящера остались лежать, третий вскочил на ноги, и тогда Козлов могучим пинком припечатал его к стене.

В глубине следующего туннеля метались призрачные тени. Буслаев гаркнул на ходу, и тени замерли. Потом несколько минут сзади раздавался тяжелый, постепенно ослабевающий топот. В беге земляне явно выигрывали.

Последний поворот и коридор уперся в люк. За несколько метров до приближающихся беглецов он стал открываться, медленно, толчками, словно тот, кто управлял им, не был до конца уверен, стоит ли выпускать пленников. Но с половины пути люк решительно и быстро убрался в стену. Восходящее солнце Такрии ударило в глаза, и свежий, напоенный запахами трав воздух ворвался в разрывающиеся от усталости легкие беглецов. Пошатываясь, они сделали еще десяток — другой шагов и упали на руки подбежавших товарищей. А у люка угрюмой кучкой сгрудились ящеры. Теперь, когда пленники были вне пределов досягаемости, они не проявляли враждебности, просто стояли и смотрели. Отдышавшись, Буслаев обернулся к ним, внушительно погрозил кулаком. Ящеры попятились, теснясь, втянулись в корабль, и серая пластина бесшумно отрезала их от людей.

Голос прозвучал часа через три, когда солнце уже высоко поднялось в небо. Сухой, без интонаций, аналитически подбиравший слова, усиленный мощными динамиками голос несся над равниной, над лесом, над горами, заставляя цивилизаторов хмуриться, а аборигенов прятаться в пещеры.

— Вы убирать силу, мы покидать планету… Вы убирать силу, мы покидать планету…

Эта фраза непрестанно повторялась с интервалом в десять минут, будто на корабле включили пластинку с замкнутой дорожкой.

Сергеев немедленно послал мобиль за членами комиссии, отдыхающими на Базе. Пока они собрались и прилетели, прошло полчаса.

— Ваше мнение, коллеги? — спросил академик хриплым со сна голосом.

Патриция решительно махнула рукой:

— Пусть убираются! С такими нам не о чем говорить.

Олле и Ирина поддержали ее. Сергеев молчал, напряженно обдумывая.

— Не согласен! — угрюмо прогудел Буслаев. — Предлагаю держать поле, пока они не вылезут.

— А дальше что? — спросил Сергеев.

— А дальше… Дальше будем разговаривать.

— О чем? И на каком языке? Если они не хотят вступать в контакт, остается одно — война. Значит, взорвем планету. Так не лучше ли разойтись мирно?

— А где гарантия, что они не шарахнут по нас сверху? — не сдавался цивилизатор.

Козлов легонько постучал ладонью по столу, привлекая внимание.

— Гарантий, разумеется, нет, кроме пушек нашего корабля. Но, думаю, до этого не дойдет. Не забывайте, среди них нет единства. И хотя мы не знаем, кто сейчас говорит: те, кто выпустил нас, или те, кто пытался задержать, — мы обязаны принять это предложение. Потому что мы — гуманоиды. Кстати, исследовав наш психологический комплекс, они на это и рассчитывают. У нас не оказалось точек соприкосновения, но принять совместное благоразумное решение мы можем. Возможно, в этом и кроется основа для будущего контакта. Поэтому, как председатель комиссии, и учитывая мнение большинства, принимаю решение: создать им условия для отлета. Он связался по рации с командиром земного звездолета.

— Дайте нам сорок минут, — отозвался тот. — Мы оснастим разведракеты индикаторами опасности, и они проводят “гостей” до входа в подпространство.

— Даю час. Торопиться нам незачем.

Ровно через час в небо унеслись ракеты, и генератор кси-поля прекратил работу. Путь для инопланетян был свободен. И тогда центральная часть диска медленно разошлась, открывая черный провал. Одна за другой поднимались оттуда тонкие пластины, как крылья огромных мельниц, и на каждой стояли ящеры. Четкими рядами маршировали они по астролету, располагаясь сначала у края, а потом все ближе и ближе к центру. Здесь были отряды в черных и белых панцирях и вообще без них. Сохраняя строгие интервалы, они уже покрыли весь диск, а пластины выносили на поверхность всё новые и новые шеренги.

— Тысяч тридцать, — сказал Сергеев, водя биноклем. — У них, видимо, жесткая дисциплина и четко обозначенная роль каждого. Смотрите, одни вооружены какими-то ящиками, у других в лапах длинные трубки, третьи стоят без всего.