Мюррей Лейнстер: Устройство и его дубль

— Вряд ли они были более странными, чем я, — укоризненно заметил Аполлоний.

Коглен постарался сделать рукопожатие как можно более кратким. Аполлоний Великий был иллюзионистом — театральным фокусником — и отдыхал здесь после сезона выступлений в европейских столицах к западу от железного занавеса. Сам он называл этот сезон не иначе как выдающимся. Его фирменным номером, насколько Коглен понял, был фокус, заключавшийся в распиливании женщины на глазах у изумленной публики и последующей демонстрации ее целой и невредимой. Он с гордостью рассказывал о том, что, когда он рассекал женщину пополам, две половинки ее тела относили в разные концы сцены. Всем своим видом он давал понять, что сделать это, не убив ассистентку, было под силу только ему.

— Вы знакомы с Аполлонием, — буркнул Мэннерд. — Давайте ужинать.

Он двинулся к ресторану. Лори взяла Коглена под руку. Она подняла на него глаза и улыбнулась.

— Я уже начала бояться, что ты за что-то обиделся на меня, Томми, — шепнула она. — И как раз тренировалась напускать на себя полный отчаяния вид — на тот случай, если ты не появишься.

Коглен смотрел на нее и пытался не таять. Два прошлых раза он решительно отменял встречи, на которых должна была быть Лори, потому что девушка слишком ему нравилась, а он не хотел, чтобы она об этом узнала. Впрочем, она, похоже, и так обо всем догадывалась.

— Хорошо, что у меня была назначена эта встреча, — сказал он. — От моих посетителей у меня голова пошла кругом. Пожалуй, надо поинтересоваться у Аполлония, как они это делают. Это как раз по его части.

Метрдотель с поклоном провел их к столику. Ужин предполагался на четверых. Повсюду поблескивало серебро и хрусталь, слышались негромкие голоса, а струнный оркестр героически пытался заставить поистине ближневосточную версию «Голубой рапсодии» звучать как американский свинг. Это им не удавалось, зато они хотя бы играли не очень громко.

Коглен ждал, когда подадут закуски, и лицо его безотчетно мрачнело. Аполлоний Великий поднял бокал. Его врезающиеся в запястье часы мозолили Коглену глаза. Неутомимая секундная стрелка необъяснимо раздражала его. Аполлоний вкрадчиво заговорил:

— Думаю, настало время рассказать всем о моей огромной удаче! Предлагаю выпить за будущую Автономную неоплатонистскую республику! Некоторые считают ее утопией, другие — мошенничеством, а меня — мошенником. Но я пью за то, чтобы она стала явью!

Он выпил. Улыбка его стала еще шире.

— Я обеспечил финансирование взяток, которые мне приходится платить, — объяснил он. Все его многочисленные подбородки так и лучились весельем. — Я не могу открыть имя человека, решившего поспособствовать обогащению некоторых нечистых на руку политиков ради того, чтобы помочь моему народу, но я очень счастлив. За меня и мой народ!

— Это замечательно! — сказал Мэннерд.

— Я не буду больше досаждать вам просьбами о пожертвовании, — заверил его Аполлоний. — Разве это не облегчение?

Мэннерд фыркнул. Аполлоний Великий почти открыто признавал себя шарлатаном; он определенно говорил о своем «народе» с видом человека, который не ожидает, что кто-то примет его слова всерьез. Он рассказывал всем, что где-то на Аравийском полуострове существует группка крохотных глухих деревушек, в которых учение неоплатонизма приобрело характер религии. Ее якобы проповедует каста философов-жрецов, которые завладевают умами паствы посредством магии, и Аполлоний клялся, будто является одним из иерархов и что он поразил всю Европу волшебством, на котором зиждется весь их культ. Эта история походила на рекламу, которую мог сочинить агент, наделенный чересчур буйным воображением. Вековые традиции поклонения искусству фокусничанья казались чем-то не слишком правдоподобным. А теперь Аполлоний утверждал, будто нашелся желающий дать деньги на подкуп кого-то из правительственных чиновников, чтобы жители деревни могли безбоязненно открыть миру свое существование и свою, по меньшей мере, экстравагантную религию.

— Сегодня у меня было двое посетителей, — сказал Коглен, — которые, похоже, пользовались вашей неоплатонистской магией. — Он обернулся к Мэннерду. — Кстати говоря, сэр, они сообщили, что я, вероятно, собираюсь вас убить.

Мэннерд поднял на него изумленные глаза. Это был крупный мужчина, дочерна загорелый и явно способный позаботиться о себе.

— Нож, пуля или яд, Томми? — поинтересовался он. — Или ты предпочтешь циклотрон? Давай-ка поподробнее.