Томас Монтелеоне - Репетиции

Мать бросилась поддержать сына.

Мать: Зачем Ты его так сильно?

Отец: А ты не подходи к нему, поняла? Это я его еще пожалел, вполсилы бил! Ишь ты, отца не уважает. В его года пора работать идти, здоровый уже мужик вымахал. Пора семье помогать!

Подросток устремил на отца глаза, полные ужаса. На фоне Джозефа он выглядел совсем беспомощным, и однако же, овладев собой, заговорил.

Мальчик: Чего тебе от меня надо? Что я тебе плохого сделал?

Отец (издевательским тоном, жеманно блея)! Мой милый, что тебе я сделала?

Ухмыльнувшись своей остроте, отец вновь занес руку над мальчиком просто так, чтобы заставить его подергаться.

Отец: Я тебе скажу, что ты сделал.., ведешь себя не как мужик! Что, скажешь, не плохо? Но этому конец, С сегодняшнего дня ты у меня будешь мужчиной.

Мальчик: Что ты имеешь в виду?

Отец: Работать пойдешь.

Мальчик: Но я уже работаю...

Отец: Ха! Работа! Газетки разносить! Найдешь настоящую работу. Где деньги платят! Пора уже и помогать нам с матерью.

Мальчик: А как же школа?

Расхохотавшись, отец презрительно уставился на сына.

Отец: Школа? Ты уже здоровый мужик.., хватит, выучился! Я сам прошел три класса, два коридора, и ничего! Или ты лучше меня?

Мальчик: Но, папа, я не хочу бросать школу. Мне нельзя сейчас бросать школу.

Отец: "Не могу"? "Не хочу"? Хочется-перехочется. Клал я на твои дела с прибором! Я тебе отец, и я за тебя решаю, что делать! Все равно в этой школе тебе только мозги всякой мурней задуривают...

Мальчик: Папа, я ушам своим не верю...

Отец: Закрой хлебало и слушай, а не-то опять получишь!

Доминик замер, как завороженный, с растущим гневом наблюдая это мерзкое зрелище. Теперь-то ему стала кристально ясна внутренняя механика его семейства. Доминик понял, что не позволит своему юному "я" подчиниться безумным идеям отца, этого забитого жизнью неудачника.

Не раздумывая, он вскочил и окликнул Доминика-младшего:

- Эй! Скажи ему, чтобы руки не распускал! И предупреди, что, если он еще раз попробует, ты ему не позволишь!

Как и в прошлый раз, ни отец, ни мать словно бы не услышали голоса Доминика. Но подросток среагировал молниеносно. Обернувшись к залу, он начал всматриваться в темноту.

Мальчик: Что вы сказали? Это опять вы?

- Да, - еле выговорил Доминик - у него перехватило горло. - Это я.., а теперь повтори ему мои слова. Выскажи ему, что ты сейчас думаешь. Без обиняков.

Кивнув, мальчик вновь обернулся к отцу. В воздухе повисло огромное напряжение - так в сырую погоду чувствуется предвестье грозы.

Мальчик: Не смей меня больше бить.

Он стоял у стены, высоко держа голову, излучая новообретенную силу.

Отец: Чего-о?

Мальчик: Не смей меня бить. Ты не имеешь права. Я ничего плохого не сделал и мне надоело, что ты мне все какую-то вину навязываешь.

Отец: Захочу - выпорю, ясно!

Мальчик: Нет! Не выпорешь! Я тебе не дамся!

Ухмыльнувшись, отец переступил с ноги на ногу, опустив руки по бокам точно готовился к драке.

Отец: Футы-нуты! Или в тебе вдруг мужик проснулся? Долго же он спал!

Мальчик: Школу я не брошу. И ты меня не заставишь. У меня есть кое-какие планы на дальнейшую жизнь, а если я брошу школу, они не осуществятся.

Отец, несколько опешив, молча воззрился на сына.

Мальчик: Я хочу кое-чего достигнуть в жизни.., того, чего ты никогда не достигнешь.

Отец: Это еще что за паскудные намеки?

Мальчик: Папа, заруби себе на носу. Я не собираюсь отдуваться за чужую жизнь.., я отвечаю только за свою. А за твою я и тем более не отвечаю. Я не могу прожить твою жизнь за тебя - но свою я проживу по-своему.

Отец (растерянно)! Слушай ты, засранец...

Мальчик: Нет, папа. По-моему, твоя очередь слушать. Попробуй меня выслушать хоть раз в жизни.

Повернувшись спиной, мальчик направился к центральной двери, взялся за ручку...

Мальчик: Пойду немного прогуляюсь.

И ушел со сцены. Отец так и остался стоять, онемевший, утративший власть над сыном.

Доминик опустился в кресло, а сцена меж тем моментально погрузилась в сумрак, персонажи и реквизит растворились в темноте.

В одно мгновение декорации исчезли. Все тело Доминика напряглось, в ушах у него стоял шум, похожий на рокот прибоя. Он чувствовал себя так, словно только что пробудился от сна. Но Доминик знал: то был не сон.

Воспоминание?

Возможно. Но в этот момент, сидя во тьме, он обнаружил, что воспоминаний у него нет. А семейный скандал, только что разыгравшийся на его глазах, - лишь вырванный из контекста момент, нечто вечное, что испокон веков мотается по волнам времени. Событие, существующее вне времени.