Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)

Я думаю, потому что они постоянно заставляют меня понимать и узнавать что-то новое. Наука зенология основана на куда больших фантасмагориях, чем Материнская Церковь…

Его прикосновения было достаточно, чтобы открыть дверь. Пайпо знал, как пройдет вечер, и вошел в дом, чтобы начать его. Несколько часов они с сыном проведут за терминалами, составляя отчет о сегодняшнем контакте.

Затем Пайпо прочтет отчет сына, а Лайбо – рапорт Пайпо, и если оба останутся довольны, Пайпо составит краткое резюме и заложит все в компьютер. Наконец, компьютер преобразует информацию в коды ансибла и разошлет другим зенологам Ста Миров.

Более тысячи ученых, посвятивших себя целиком изучению единственной чуждой нам цивилизации, располагают лишь той информацией, которую собираем мы с Лайбо. И только маленькие спутники могут кое-что дополнить об этой древесной разновидности жизни. В этом и заключается сведение вторжения на чужую территорию до минимума.

Но когда Пайпо зашел внутрь станции, он сразу понял, что вечер не трудной, но кропотливой, работы приобретает новый поворот. На станции, в одежде монашки, его ожидала донна Криста.

– Кто-нибудь из младших что-то натворил в школе?

– Нет, нет, – сказала донна Криста. – С вашими детьми все в порядке, за исключением, наверное, этого, который еще слишком молод, чтобы работать лаборантом у вас, вне школы.

Лайбо ничего не сказал. Очень мудрое решение, подумалось Пайпо. Донна Криста была блестящей, интересной, возможно, даже красивой молодой женщиной. Но она была основоположницей и главной настоятельницей Ордена Филхос да Менте де Кристо, «Дети, разделяющие Учение Христа». Но красота ее заметно убавлялась, когда она была вне себя от чужой глупости и невежества. Поразительно, сколько спокойных, интеллигентных людей из-за своей глупости и невежества становились объектом ее постоянных насмешек.

Молчание, Лайбо, только политика молчания принесет тебе пользу.

– Я здесь не из-за ваших детей, – произнесла донна Криста. – Я по поводу Новинхи.

Донна Криста могла и не упоминать последнее имя. Только восемь лет назад прекратилась вспышка этой ужасной десколады. Чума грозила выйти за пределы колонии, прежде чем найдется способ остановить ее. Лекарство было найдено двумя зенобиологами. Густо и Гайдой, отцом и матерью Новинхи. По трагической случайности люди, знающие как победить болезнь, не могли спасти себя, оказалось слишком поздно. Это были последние жертвы десколады.

Пайпо отчетливо вспомнил маленькую девочку Новинху, держащуюся за руку мэра Боскуинхи. Епископ Перегрино самолично вел похоронную мессу. Нет – не держась за руку мэра. Образ похорон вновь появился в мозгу, а вместе с ним нахлынули и все прежние чувства. Как она понимает происходящее, что чувствует? Помниться, он задавал себе этот вопрос тогда. Похороны родителей, она – единственная из всей семьи оставшаяся в живых, однако, везде она видела радость на лицах жителей колонии. Понимала ли эта кроха, что наша радость и есть лучшая дань памяти ее родителям? Они боролись и победили, даровали нам спасение на закате своих дней; и мы все собрались, чтобы отпраздновать величайшую победу, которую они одержали для всех нас.

Но для тебя, Новинха, это была смерть родителей, так как твои братья умерли раньше. Пять сотен смертей и более сотни месс по погибшим за последние шесть месяцев, и все это в атмосфере страха, горя и беспомощности. Теперь, когда умерли твои родители, горе и страх владели тобой так же как и прежде – но никто больше не разделял твоей боли. Это было освобождением от боли, вот, что главенствовало в наших умах.

Глядя на нее, пытаясь представить, что она чувствует, он вспомнил только собственную горечь утраты от смерти собственной дочери, Марии, семь лет назад унесенной эпидемией смерти. Тело ее покрылось раковыми наростами и грибками, разбухло и стало загнивать. Из бедра стала расти не рука или нога, а какая-то новая конечность. Кожа на теле стала лопаться и сползать.

Ее ноги, голова, красивое чистое тело отказало ей раньше глаз. Ее яркий ум продолжал настороженно работать. Она понимала все, что с ней происходило и молила Господа о смерти. Пайпо вспомнил это, затем вспомнил траурную мессу сразу пяти жертвам эпидемии; как он сидел, стоял на коленях вместе с женой и выжившими детьми. Он чувствовал единство людей, находящихся в соборе. Он знал, что его боль – это боль каждого. И хотя он потерял свою старшую дочь, он как бы приобщился к обществу себе подобных, связанных неразрывными узами горя. Это давало ему поддержку, уверенность. Такая скорбь имеет право на существование, она поддерживает всеобщий траур.