Юрий Леднев: «Дети, вы хотите зиму?»

— Вы сгущаете краски. Брюзжите, а это вам не идет, — она попыталась урезонить его. И процитировала параграф из Правил по управлению погодой планеты: — «В критических ситуациях у Континентального Комитета погоды ЮНЕСКО есть право аннулировать любой общественный заказ на погоду, если по научным прогнозам создается неблагоприятная ситуация»…

— Бывает. Аннулируем, — небрежно отмахнулся он. — Вспомните, Диана, что вышло два года тому назад, когда согласно научному прогнозу мы отменили зиму на территории Западной Европы, полагая, что она будет суровой? Радовались! Как же, властелины погоды — мы! А потом? Стонали от засухи, лесных пожаров, сползаний ледников, понижения грунтовых вод и других катаклизмов в регионе. Сколько стоило трудов и затрат, чтобы потом ликвидировать все эти последствия! Как винили нас тогда обыватели, что мы не смогли предвидеть всего этого! А ведь они не представляют себе, что значит долгосрочный прогноз погоды на планете. Град цифр, лавина данных, сотни математических моделей. Для их сбора и составлений задействованы тысячи метеостанций, самолеты, корабли, метеоспутники Земли, астрономические учреждения. Перегреваются компьютеры, перерабатывающие всю эту махину информации! И что же? Чем точнее модель нашего прогноза, тем хуже получается прогноз погоды на будущее. А почему? Да потому, что он построен на бифуркационных явлениях метеорологических факторов! А те самые метеорологические факторы: состояние атмосферы, океана, гравитационные аномалии, инсоляция, магнитные поля и еще, бог знает, сколько всего влияющего на погоду; они, эти факторы, сами по себе стохастичны! Управлять погодой без последствий нельзя! То есть можно, но очень осторожно и то в местных масштабах! А менять зиму на лето — глупейший волюнтаризм! Махровая тупость! Мы, ученые, предупреждаем, какие могут быть последствия от изменения климата Земли, но нас не хотят и слушать! Как же: надо поставить прогресс науки на службу человечеству! Глупый постулат! Не успели спастись от экологической бомбы, запущенной глупцами от научно-технической революции, как сразу же заложили под себя бомбу климатическую! Вот человечество! Разбой инстинктов и дефицит разума — как было, так и осталось это состояние! Доказываешь научно-обоснованно — бесполезно! — выплеснув из себя целый поток раздражения, он замолк.

— Вот видите, — с улыбкой подметила она. — Вам трудно доказать научными аргументами, что менять зиму на лето нельзя, а меня упрекаете, что я не могу убедить в том людей даже стихами Пушкина. Согласитесь: в погоде любой заключена поэзия. Но вы не хотите признавать этого. Потому что вы не любите поэзию, — с горечью упрекнула она.

— Я не против поэзии, я против бездумного управления погодой! — возразил он. — И люблю поэзию, но не люблю капризную погоду!

— Но вы получили Нобелевскую премию за свои планетарные модели климата Земли и способ управления погодой при помощи тропопаузных перемещений воздушных масс мощными лазерными установками, — робко напомнила она ему.

Он хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ах, какой я был тогда идиот! Если б я знал, что из этого будет! А все Артур Кларк с его прогнозами прогресса человеческого общества! «В 2070 году человечество научится управлять погодой!» А я, дурень, восхитился этой идеей и заработал Нобелевскую премию! — и, глянув на Диану, Герасимов прокричал: — Нобелевскую премию давали и за пестицид ДДТ! — И он разразился долгой тирадой упреков в адрес человеческой недальновидности, которая наделала в истории планеты столько глупостей. Досталось от него всем ученым — атомщикам, генетикам, химикам, климатологам и другим представителям научного мира, развратившим своими открытиями человеческое сообщество.

Диана слушала его и не перебивала. Своим чутьем она уловила в тембре его голоса вдруг зазвучавшую ненавистную ей форманту. Пробиваясь из каких-то недобрых недр его существа, она наполняла слова ядовитой диссонирующей окраской. Из опыта сотрудничества с ним она знала — это предвестник надвигающейся душевной бури. Это состояние приходит к нему как следствие пережитого длительного стресса за время работы на погодных конференциях. Отстаивая научные идеи и рекомендации, преодолевая давление политиканов, интриги и закулисные махинации бизнесменов, он вкладывал в эту неравную борьбу столько своих душевных сил и энергии, что ее хватило бы на целую дюжину адвокатов. Собирая аргументы и факты для своих докладов, он совсем мало спал ночами, а телекс в его номере работал круглосуточно. Увлеченный работой, он даже забывал о пище, и приходилось следить каждый день, чтобы он завтракал, обедал, ужинал. Частенько бывало: принесет официантка из ресторана обед Герасимову в номер, а его там нет, и Диане приходилось бегать вместе с ней по этажам, разыскивая, у кого из ученых приятелей он находится. Она заботливо следила, чтобы у него на столе всегда стоял термос с горячим кофе и коробка баранок-сушек, которые он любил. После такой работы до изнеможения внутренний механизм его психики переплавляет продукт переживания в гнев и выбрасывает его наружу, как извергает вулкан лаву и пепел из своего разверзнутого жерла. В тот момент нет никакой аргументации и средств, чтобы остановить его. Она знала это и молча выслушивала его раздраженное ворчанье.