Юрий Леднев - Оборотень

Гюнтер Бейкер вел машину предельно осторожно. Не только потому, что он немец, а немцы, как известно, славятся своей аккуратностью. Внимательность и старание Гюнтера, которые он выказывал за рулем, объяснялись еще и тем, что дорога змеилась по узкому, опасному горному склону, а «фольксваген» был новеньким, купленным всего лишь на прошлой неделе.

Колючая изгородь военной базы «Реттунг» [1] «Реттунг» — по-немецки означает «спасение». осталась позади, и в смотровое стекло на горизонте стали видны городские постройки.

«…«Реттунг»! «Унзере Реттунг»!..»

— Черт возьми! — радостно воскликнул Бейкер. — А ведь это отличный заголовок для моего репортажа! Редактор будет доволен!..

Для душевного ликования у корреспондента местной газеты «Керц» [2] «Керц» — по-немецки — «свеча». повод был. Гюнтер только что взял два интересных, по его мнению, интервью и нащелкал кучу удачных снимков. Командование «Реттунга» ответило на все его вопросы. Веселые американские парни симпатично улыбались в объектив, с удовольствием позируя немецкому журналисту. Еще бы! Ведь они приехали сюда «спасать Европу от красного быка», как гордо заявил Гюнтеру ракетный капитан, который умудрился сунуть свою квадратную физиономию почти во все фотокадры.

Бейкер даже улыбнулся, вспомнив старания капитана, который мало походил на спасителя. Конечно, вояку с пиратской мордой придется вырезать при монтаже — это чепуха. Сейчас Гюнтера Бейкера волновало совсем другое: какая судьба ждет вторую половину репортажа?

Улыбка исчезла с лица Бейкера. Перед глазами замелькали возбужденные лица женщин, которые потрясали кулаками и кричали: «Долой «Першинги»!

— Мы защищаем саму жизнь, а не отвлеченные идеи!.. — сказала репортеру седовласая фрау Хауф из палаточного городка. — Мы обязательно победим!.. Мы не уйдем отсюда, — и она окинула таким гордым взглядом ряды палаток, словно это были не Полотняные домики, а каменные бастионы.

Потом она ткнула пальцем в сторону плаца, где солдаты монтировали ядерную смерть, и добавила жестко:

— Не уйдем, пока они последнюю ракету не заберут отсюда обратно к себе, в Америку!.. Нас поддерживает весь город! Колбасники приносят нам сосиски, пекари — хлеб, аптекари — лекарства!

Бейкер хорошо знал фрау Хауф. Она была его соседкой по подъезду. К тому же — добропорядочной соседкой, к которой можно было запросто обратиться с какой-нибудь просьбой. Эта «милейшая фрау Хауф» научила жену Гюнтера варить знаменитый суп из бычьих хвостов, который всегда готовят в старых немецких семьях на праздники. И вдруг — такой поворот! Глаза «милейшей» метали молнии. Бейкер даже провел левой ладонью по лицу, стараясь отогнать вставшее перед его мысленным зрением искаженное гневом лицо фрау Хауф.

Да, Гюнтер Бейкер пока положительно не знал, что делать с этой частью репортажа. Гармония не складывалась. Одно съедало другое. Подобных противоречий в статьях редактор не любил. К тому же, честно говоря, корреспондента «Керц» и самого покоробила эта картина у ворот «Реттунга». Гюнтер не узнавал обычно спокойных и выдержанных немок. Они ложились в пыль перед колесами автотягачей с опознавательными знаками американской армии. Они подходили к колючей ограде и громко скандировали: «Янки — домой!» Словом, они доставляли немало хлопот как военному персоналу, так и местной полиции. От магнитофонной записи и фотопленки, которые добыл Бейкер в этой заварухе, сильно отдавало коммунистической пропагандой. Ясно, что шефу это будет как кость в горле.

В таком вот напряженном размышлении Гюнтер проехал уже более половины дороги, когда позади, раскатисто захлестнув окрестность, раздался гулкий взрыв. Выскочив из машины, журналист невольно глянул в сторону базы. За изгородью на плацу, который просматривался со всех сторон, он увидел полыхавший фонтан огня, на фоне которого метались маленькие, как муравьи, фигурки солдат.

Профессиональное чутье заставило Бейкера повернуть «фольксваген» назад…