— Неужели?
— «Неужели», «неужели», — передразнил его Дорнье. — Дайте-ка вашу снасть! — скорее потребовал, чем попросил он и протянул руку.
— Пожалуйста, — согласился мужчина и, отдав удочку, вынул из кармана платок. Сняв шляпу, он вытер вспаренную лысину.
Дорнье выбрал в банке небольшого червя, насадил его на крючок по всем правилам рыбацкого искусства — «за воротник» — и, поплевав на наживку, ловко забросил ее далеко от берега, чем вызвал бурное восхищение незнакомца.
— Стойте тихо, — шикнул комиссар полиции, подавая удилище. А как потянет, тащите. Сначала подсекайте. Ясно?
Незнакомец благодарно улыбнулся и, молча кивнув головой, вдруг полез в карман за записной книжкой. Положив удилище на землю, он принялся что-то записывать. В этот момент поплавок дернулся и поплыл, приплясывая по воде. Рыбачий инстинкт у Дорнье сработал мгновенно — и гладью реки, сверкнув, взлетела серебристая плотвичка. Она была по воздуху транспортирована прямо на берег, под ноги хозяина удилища. Тот быстро содрал с головы шляпу и накрыл ею плотву, как пойманную птицу. Сверкая люминисцентной лысиной, он, довольный, сказал:
— Я теперь понял, как ее ловить, хитрющую. Спасибо за науку! — И он с благодарностью потряс зажатую в своей потной ладони руку полицейского комиссара.
— Пожалуйста, — ответил Дорнье. — Для меня это пройденный этап — плотва. Вот голавль — это другое дело!
— А вы тоже приехали ловить? — спросил незнакомец.
Бейкер, который во время рыбацкого урока успел внимательно изучить незнакомца, ответил:
— Да, мы тоже ловить… Только другую рыбку.
— А… — так ничего и не поняв, сказал незнакомец.
Друзья простились с рыболовом и поднялись к ожидавшим их блюстителям порядка.
— Выяснили? — спросил нетерпеливо полицейский.
— Выяснил, — грустно ответил Дорнье.
— Будем брать?
— Нет.
— Почему?
— Это действительно поэт. — Дорнье усмехнулся. — Я еле узнал его. Располнел за последние годы. Слава, она вместе с повышенными гонорарами, увы, приносит и жировые отложения…
— Не может быть! — Сотрудник от удивления вскинул голову. — Да вы только взгляните! — И он показал фотографию генерала: — Лица — как две капли!..
— Вам надо было в данном случае не на лица смотреть, а на ноги.
— На ноги?!!
— Представьте себе. В ориентировке, что лежит у вас в кармане, об этом сказано. У лжегенерала размер следа ботинок номера на три меньше, чем у этого…
И довольный, что ошарашил подчиненного таким тонким открытием, Вольфганг спросил:
— Понятно?
— Понятно, — согласился полицейский и посмотрел на известного поэта с такой грустью, с какой смотрит лисица на свернувшегося ежа.
* * *
За три дня город превратился в растревоженный улей. Несмотря на все усилия «медных касок» и городских властей, кое-что о катастрофе на «Реттунге» проникло в большую прессу. Поговаривали о серьезных последствиях взрыва, и, хотя военное ведомство опубликовало официальное сообщение, которое заканчивалось словами: «Жертв нет», — жители города говорили другое: «У нас всегда жертв нет. Там где-то — есть, а у нас нет!» — И при этом ехидно ухмылялись.
Так или иначе скандал получил мировую огласку, а заштатный городок неожиданно приобрел мировую известность. Со всех сторон к «Реттунгу» ехали корреспонденты. Сильно активизировалось движение против дальнейшего размещения в стране «Першингов». В ландтаг и бундестаг поступали запросы избирателей, которые требовали гарантий от несчастных случаев, связанных с американскими «подарками», имеющими свойство «самовозгораться», как выразился один из военачальников на пресс-конференции. На фоне всего этого выступление Гюнтера Бейкера с репортажем выглядело далеко не безукоризненно. Тем более, что в газете была напечатана только первая часть репортажа.
И фотографии веселых американцев, и заголовок, да и весь текст, отредактированный Фликом, силились убедить читателей, что на военной базе, рядом с их жилищами, поселились ангелы-хранители с рождественскими пирогами, а не военный персонал с «Першингами», в которых — опасная для мира ядерная начинка.
Правда, «Керц» пообещала вторую часть репортажа своего корреспондента дать в ближайшее время. Но это мало утешало Бейкера. Он чувствовал на себе презрительные взгляды знакомых. И Гюнтер был уверен, что встреться сейчас ему в подъезде фрау Хауф, она вопреки своему воспитанию, пожалуй, с ним не поздоровается.
Читать дальше