— Этого никогда не произойдет! — возразил с оптимизмом Ломквист.
— Почему это не произойдет?
— Потому что человек всегда умнее любого компьютера! Это человек научился управлять погодой и создал компьютер! — с гордостью заявил Ломквист.
— Сначала надо научиться управлять своими человеческими желаниями и страстишками, которые крутят нашим слабым умишком, как хвост собакой! — проворчал Герасимов.
— Человек — это звучит гордо! — заявил Ломквист словами Сатина из пьесы Горького.
— Слишком уж гордо! — не сдавался Герасимов.
— И куда ты собрался уходить?
— К геологам.
— Почему к геологам, — удивился Ломквист.
— Они, по крайней мере, не собираются двигать свои литосферные плиты и смещать континенты!
Ломквист захохотал:
— Геологи не собираются двигать литосферные плиты? Ты в этом уверен?
— Уверен! Они умнее нас…
— Сомневаюсь, — возразил Ломквист. — Сейчас все в этом мире заняты совершенствованием природы, исправляя ошибки творца при создании мира! Научно-практическая революция!
— Которая может закончиться смертельной агонией человечества!
— На что ты намекаешь?
— Я не намекаю. Говорю, как есть на самом деле. Человечество за всю свою историю только и делает, что устраивает себе катаклизмы! Социальная революция, научно-техническая революция, климатическая революция! Даже сексуальная! И все они приводили к краю пропасти!
— Но не привели! — возразил Ломквист. — В человечестве достаточно благоразумия, чтобы не погубить себя!
— Погоди, погубит! — пессимистически заявил Герасимов. Он снова повернул разговор к своей больной теме: — Ты видишь, что происходит на погодных конференциях?
— Что происходит на конференциях? — спросил серьезно Ломквист.
— Зачем ты разрешил присутствовать на конференции представителям транснациональных корпораций?
— Но они не голосуют, только слушают, как проходят дебаты.
— Если бы только слушали! Они устроили там свое лобби! Я против, чтобы ты пускал этих хищников от бизнеса в зал конференции! Разве ты не видишь, что они вытворяют за кулисами?
— Пусть вытворяют! Но мы добьемся своего. Открытость — лучший метод борьбы! Как это, по-вашему, гласность, что ли?
— Им эта гласность на руку!
— Ты научный консультант Комитета погоды ЮНЕСКО, Василий. У тебя есть власть! Право вето!
Герасимов огрызнулся:
— Перестань! Я раб, а не консультант!
— Эзоп? — усмехнулся Ломквист.
— Именно Эзоп!
— Если бы у Эзопа было столько вычислительной техники и власти, он был бы господином, а не рабом.
— Ничего бы Эзоп не сделал с этими хищными шакалами! — возразил Герасимов. — Их тупость не пробьешь никакими миллиардами бит и кучей научных прогнозов. Они всегда будут гнуть только в свою сторону!
— Если они не понимают нас, надо их убедить!
— Убеждать в том, что все всем давно ясно! А если они не желают понимать даже то, что мы живем на одной планете и все беды от своих необдуманных проступков в управлении погодой обрушиваются на всех?
— Ничего, Василий! Скоро мы запустим погодные шоу, тогда они будут лучше понимать нас!
— Без меня! — категорично заявил Герасимов.
— Я тебя не отпущу! — погрозил ему Ломквист. — А потом, как это по-русски: хочешь уйти от ответственности?! Не выйдет! Нам дети и внуки не простят, если мы, ученые, не будем бороться за погоду планеты! Хочешь, чтобы ее захватил бизнес? Нет! Ты думаешь мне легко на этой должности? Ошибаешься! У меня семья, дети! Моему сыну в школе сказали: твой отец приносит вред нашему государству! По его вине наше Правительство вынуждено платить большие суммы в ЮНЕСКО за погоду, которой мы не пользуемся! Представляешь?! Сын пришел со слезами. Если на тебя давят через Комитет, то на меня даже через семью! Ничего, скоро мы запустим погодные шоу! — с оптимизмом заключил Ломквист. Чувствовалось: он верит в силу шоу.
— Ты уверен, что золотые мешки не помешают тебе в этом? И неужели ты всерьез веришь в силу воздействия концертных представлений на умы политиканов и бизнесменов? — спросил Герасимов. И поинтересовался: — И откуда в тебе эта уверенность?
Ломквист задумчиво помолчал, потом стал рассказывать:
— Откуда, спрашиваешь ты? Из собственных переживаний! Много лет тому назад я смотрел телевизионную трансляцию оперы «Снегурочка» из Большого театра Москвы. Это было потрясающе! Я буквально рыдал от горя, когда растаяла Снегурочка. Поверь, с того дня я как-то меньше стал любить весеннее солнце, — и неожиданно спросил: — А верно говорят, что директор Большого театра Москвы твой друг?
Читать дальше