Николай Чадович - Губитель максаров

Карглак был боец опытный и понимал, что новый противник, несмотря на свою более чем заурядную внешность, не чета лже-Окшу, погибшему смертью труса.

Поэтому он и не торопился, выбирая себе позицию поудобнее.

Когда Карглак, не спускавший глаз с неподвижной фигуры соперника, так и не сбросившего своих весьма неудобных для поединка одеяний, перешагивал через очередного мертвого жестянщика, тот внезапно встрепенулся и попытался ткнуть его копьем. Максар даже не сбился с шага, но на его лице промелькнула гримаса досады.

Досада сменилась недоумением, когда мрызл, у которого наружу торчали не только кишки, но и переломанный хребет, соскользнул с брони самохода, где он нашел свое вечное успокоение, и рухнул чуть ли не в объятия Карглака.

Обернувшись, Карглак гневно крикнул пучеглазому:

– Я тебя в последний раз спрашиваю, кто это был – парень или девка?

– Скорее всего парень, – неохотно ответил тот. – Разило от него так, словно он помои жрал.

– Понятно. – Карглак оттолкнул ногой очередного мрызла, пытавшегося укусить его за щиколотку. – Почему ты мне этого сразу не сказал?

– Да ведь от всех жестянщиков чем-то разит. От кого луком, от кого дегтем, от кого навозом.

– А запах могилы ты узнал бы сразу?

– Нет, это не то… Так пахнет прокисшая похлебка, в которую нагадила кошка…

Противников разделяли уже не больше двадцати шагов. Карглак был на голову выше ив полтора раза шире, но какая-то скованность, не имеющая ничего общего с осторожностью, проскальзывала в его движениях.

Внезапно из-под покрывала раздался голос, который с одинаковым успехом мог принадлежать и мужчине, и женщине, и ожившей статуе:

– Была бы воля да чистое поле, а высший суд сам свершится. Не так ли говорили раньше?

– Кто ты? – в обычной своей манере прорычал Карглак. – Я должен знать, кто вызвал меня на поединок!

– На поединок тебя вызвал тот, кого ты называешь отродьем Клайнора. Я лишь оружие в его руках. Карающий меч, беспощадная секира, тугая удавка, смертельная отрава… – И сам ответ, и голос, которым он был произнесен, еще больше запутали ситуацию.

Невозможно было сказать, кто из них сделал выпад первым, но впечатление создалось такое, будто единоборцы бросились друг на друга одновременно. Разорванное в клочья покрывало улетело прочь, а панцирь Карглака стал похож на жестянку, по которой прошлось лошадиное копыто.

Все, кто наблюдал за поединком, невольно ахнули, узрев лицо той, что отважилась на смертельный поединок с грозным максаром. Но это был не вздох сострадания, вызванный юным возрастом и хрупким обликом девицы, а возглас ужаса от жутчайшей гримасы, исказившей ее нежные черты.

Человек, даже находящийся в крайней степени ярости или агонии, никогда не сумел бы скорчить такую рожу. Подобное доступно только существам совсем иной природы, для которых лицо является лишь очередной маской, чем-то вроде шкуры хамелеона.

Даже неустрашимый Карглак отшатнулся назад.

– Дочь Генобры… откуда ты взялась здесь? – пробормотал он. – Я же собственноручно задушил тебя… А потом тебя убили во второй раз… Неужели ты неподвластна смерти?

– Я и есть смерть! По крайней мере для тебя! Ох, как я ждала этого момента! – Хотя рот открывала сама девица, посредством ее языка вещал кто-то другой, причастный к тоске и ужасу загробного мира. – Настало время рассчитаться за все!

– Если понадобится, я убью тебя и в третий, ив десятый, и в сотый раз! – таков был ответ Карглака.

Разделенные немалым расстоянием, они снова ринулись друг на друга, сплелись в воздухе, рухнули на землю и принялись кататься по ней, как два кота-соперника – один огромный и черный, а второй чуть поменьше и беленький. При этом оба не жалели ни зубов, ни когтей, ни своей шкуры, ни чужой.

Впрочем, длилось это недолго. Спустя несколько мгновений они уже опять были на ногах и, пританцовывая, выбирали момент для новой атаки. Оба почти лишились волос на голове, одежда висела клочьями, кровь покрывала их тела с ног до головы.

– Ты струсил, признав во мне бедняжку Рагну, – вкрадчиво произнесла девица. – Но ты испугаешься еще больше, когда узнаешь, кто я такая на самом деле. Жаль, что тебе осталось жить так мало. Иначе ты бы вспоминал этот день до самой гробовой доски, а может, и дольше.

– Да будь ты хоть демоном могилы, объедающим мясо с костей мертвецов, я все равно не испугаюсь тебя! Дай лишь добраться до твоего горла!

– А я и есть демон могилы! Полжизни я провела в ней! Полжизни не видела света! Полжизни меня грызли могильные черви! Но, как видишь, я вернулась в мир живых! И тот, кто когда-то заточил меня в этой могиле, жестоко поплатится!