Уорнер Мунн - Корабль из Атлантиды (Крестный сын Мерлина - 2)

Конец балки вошел в зону возбужденного воздуха, который кипел и вихрился вокруг металлической конструкции, пока контейнер с пронзительным скрипом опускался на тросах и наконец рухнул в море, подняв фонтаны брызг и залив его водой по щиколотку.

Створки гигантской раковины раздвинулись. Верхняя поднялась и откинулась назад - и часовой наверху знаком велел путешественникам войти в подъемник. Гвальхмай и Нунганей заколебались: эти разверстые, зияющие чернотой челюсти, казалось, были готовы с хрустом перемолоть их кости.

- Мы пришли сюда именно за этим, не так ли? - бесстрашно сказала Коренис и переступила через край раковины. Мужчины последовали ее примеру, и их маленькое каноэ, уносимое течением, поплыло прочь, качаясь на волнах. И это было последнее, что увидели путешественники, прежде чем крышка захлопнулась над их головами, и контейнер начал подниматься в воздух.

В лишенном окон подъемнике было темно как ночью. Молодые люди ничего не видели, но крепко держались друг за друга, чтобы не упасть, - ибо раковина сильно раскачивалась из стороны в сторону, и весь подъемный механизм трясся и громко жалобно скрипел, пока вращались несмазанные шестеренки, протаскивающие балку назад сквозь силовую стену толщиной с пузырь.

Затем крышка этого транспортного средства снова откинулась, и поток солнечного света ослепил уже привыкших к темноте людей.

Угрюмый страж с костлявым лицом уставился на пришельцев. Взгляд старика был напряжен и дик, и его грязные седые космы развевались вокруг головы и падали на плечи.

- Кто вы, чужеземцы? - проскрипел он на наречии абенаки - Почему вы добровольно пришли в Нор-Ум-Бега?

- Это Глускап и его спутница Бумола, Женщина Ночи, - гордо ответствовал Нунганей. - Они явились навестить Хоббамока Мерзкого. А я Нунганей, абенаки из Атиниена, их друг и проводник.

Костлявый старик издал смешок - короткий неприятный звук, в котором отчетливо слышалось недоверие, - и стало видно, что губы его искусаны и изорваны. На плечах и руках стражника тоже виднелись следы зубов - белые зажившие шрамы и свежие раны, некоторые едва затянувшиеся - словно в приступах боли или в припадках безумия он с волчьей яростью грыз собственное мясо.

- Я живу на острове с самого рождения, - прорычал старик. - И никогда еще не видел, чтоб кто-нибудь являлся сюда по доброй воле. Но раз уж вы пришли к нам, будьте уверены: назад дороги нет. Нам нужны сильные люди.

Он устремил проницательный взгляд на скрытое в тени капюшона лицо девушки, и Гвальхмай испугался, что стражник распознает ее маскировку, но тот только одарил Коренис язвительной улыбкой.

- И Каранха, наш король, будет особенно рад принять тебя, Женщина Ночи!

Однако старик достаточно вежливо помог девушке переступить через борт подъемника, когда Коренис замялась в притворной нерешительности и протянула часовому руку в перчатке, которая буквально утонула в сморщенной лапе с желтыми когтями. Несколько металлических лодок лежало на площадке вверх дном, готовые к спуску на воду. Рядом находилась и подставка для весел. Обогнув лодки, Коренис отступила в сторону, и ее товарищи без посторонней помощи спрыгнули на площадку, готовые в любой миг схватиться за оружие. Обезоружить их не попытались.

Нунганей, прищурившись, внимательно рассматривал покорных рабов, которые бежали гуськом вниз по пандусу. Судя по печальному лицу молодого человека Косаннипа среди них не оказалось. Трое путешественников последовали за стариком и замкнули эту скорбную процессию.

- Я, Баралдабай, - сообщил страж. - Хранитель Башни. Слишком старый для войны, слишком крепкий для смерти. Я живу здесь, слежу за тем, как уходят и возвращаются убийцы, и мечтаю о смерти. Но она, похоже, забыла обо мне - и я все живу и живу в этой скучной дыре и никогда не отлучаюсь отсюда. Хуже всего бывает в полнолуние, когда ко мне приходит желание убивать. Возможно, я попрошу себе одного из вас. Вы первые люди, которые явились сюда по собственной воле, а не были приведены насильно.

- И, вероятно, последние, - мягко подхватила Коренис, и печальные колокольчики в ее голосе звучали, подобно погребальному звону.

Баралдабай, очевидно осознававший незавидность своего положения, был на свой мрачный манер рад поговорить с кем-нибудь хотя бы несколько минут. В движении вниз по спиральному пандусу они миновали вырезанные в стенах зиккурата площадки. Здесь тесными рядами вверх дном лежали металлические лодки так, что тиски подъемника могли легко зажать любую из них и пронести сквозь наиболее тонкую часть силовой стены.