Иван Зеликов: Завтра Была Война

Раджана, услышала этот смех. Только незнакомый, но такой узнаваемый запах соли в сочетании с его телом окончательно привёл её в чувства.

— Йог, чёртов! — Выдохнула, наконец, она, резко вырываясь из его объятий и направляясь к берегу, чтобы хоть немного согреться, так как руки Раджана продолжали быть страшно холодными после длительного пребывания на глубине.

— Не всё же тебе надо мной издеваться! — Весело крикнул ей в след Раджан и тоже поплыл, пытаясь настичь Фелис. Но та, казалось, его не замечала и на большой скорости приближалась к берегу, опередив Раджана на несколько метров.

Выйдя на берег, она без сил опустилась на песок и снова заплакала, а может быть это просто капельки солёной воды скатывались с её ресниц. Метрах в двадцати от неё резвилась абсолютно голенькая девочка лет трёх, не старше. Она занималась тем, что заходила в море по пояс, ловила набегающую волну и вместе с ней выкатывалась на песок, оглушительно при этом хохоча. Вышедший на берег вторым, посрамлённый в заплыве Раджан попытался было устроится рядом с Фелис, но та резко встала и подошла к девочке. И когда та, в очередной раз выкатившись на берег, развалилась на тёплом песке, спросила, не очень-то надеясь получить ответ от такой крошки:

— Ты такая смелая девочка, как тебя зовут?

— Натали, — прозвучал звонкий детский голос, — папа говорит, что так звали мою маму, а я тоже назову свою дочку Натали.

— А ты не боишься утонуть в таких высоких волнах, Натали? — продолжила разговор Фелис, просто так, чтобы не возвращаться к Раджану, который демонстративно отвернулся, также всем видом показывая обиду.

— Нет, не боюсь! Море любит смелых и добрых, так говорит папа. —Девочка немного промолчала, а потом продолжила. — Вы так сильно кричали, потому что боялись, что ваш жених утонул, да? Не надо было бояться, он художник, а значит добрый и очень смелый!

— С чего ты взяла, что он мой жених, — рассмеялась Фелис.

— Но ведь я же видела, как вы целовались на причале.

— Ничего-то ты ещё не понимаешь, Натали, поцелуи обычно ничего не значат…

— А вот и понимаю! — Ответила девочка полным уверенности в собственной правоте голосом. — Папа говорит, что я очень умная!

— И как твой папа не боится оставлять такую умную девочку одну? Ведь это он уплыл далеко в море? — Натали кивнула, и Фелис продолжила. — Ведь тебя может кто-нибудь украсть, или, может быть, твой папа о тебе не заботится?

— Мой папа меня очень любит! Он самый лучший папа на свете! — Выпалила Натали, казалось, сейчас у неё из глаз брызнут слёзы, но она так и не заплакала. — А если кто-то захочет меня украсть, я выбью ему все зубы, исцарапаю лицо и откушу пальцы! — Заявила девочка, мгновенно развеселившись и представив, как она будет это делать, впрочем, зубы и ноготки у неё действительно были острые.

— Вон, подплывает мой папа, хотите, я вас познакомлю? — Вдруг спросила она. — Он вам понравится.

— Да нет, лучше не надо…

— А! Ваш жених будет ревновать! Я бы тоже ревновала на его месте, вы такая красивая, я тоже буду красивой, когда вырасту!

— Всё-то ты знаешь, — снова рассмеялась Фелис, — ладно, беги встречай своего папу, а я пойду к своему жениху, чтобы он не ревновал. — И, хохоча во всё горло, она действительно направилась к хмурому Раджану, который уже раскаялся в своей глупой шутке и теперь только и ждал момента для примирения, уставившись в песок тяжёлым взглядом. Фелис подобралась к нему сзади на цыпочках, обвила руками мощную шею и поцеловала в плечо, в знак того, что всё забыто.

— Это что, Иудин поцелуй? — Спросил Раджан, не поворачивая головы — он обычно пользовался терминологией той культуры, с представителями которой общался, и Фелис всё чаще и чаще поражалась его безграничным энциклопедическим познаниям — на что она перегнулась через него и поцеловала уже в губы, запрокинув голову любимого на себя.

— Нет, это два Иудиных поцелуя, а это все три отречения Петра, а это тебе за Брахму и Мохини, — продолжала она, целуя его снова и снова, — надеюсь, ты не забыл эту легенду и помнишь, что бывает, если отвергают женщину?

— Нет, не забыл, — наконец-то рассмеялся Раджан, — и ни за что не желаю повторить участь Брахмы. — Сказал он, покрывая поцелуями и её лицо. — Так значит, ты уже не сердишься?

— Сержусь, потому что очень тебя люблю, Радж, и не могу без тебя. Ведь ты же знаешь, как я дорожу твоей жизнью, не стоило меня так пугать!

— Ладно, больше не буду! Только сейчас сбегаю, достану со дна свои утопшие штаны, чтобы не возвращаться в город голым.