Константин Мзареулов: Хорек в мышеловке

В тот же миг по ушам хлестнул пронзительный, на грани перехода в диапазон ультразвука, женский вскрик. Майя Глумова — смертельно бледная, с чудовищно расширившимися зрачками, побелевшими губами и неестественно выпрямленной спиной — медленно шла, пошатываясь, со стороны своей мастерской. Опустившись на колени около обездвиженного Абалкина, она затараторила перемешанные со всхлипами невразумительные причитания:

— Левушка, что с тобой случилось, кто с тобой это сделал, говорила я тебе, уезжай обратно, хоть куда-нибудь, пока не поздно, зачем ты полез в эту историю, знал же, что плохо кончится, все равно не послушался, всегда такой был дикий, никого не признавал, все сам да сам, вот и помяла тебя проклятая машина Странников, как в тот раз медведь, а ведь и тогда я предупреждала, так нет, ты ж у нас лучше других все понимаешь…

Она горько разрыдалась, уронив голову на плечо лежащего, а тот вдруг перевернулся на бок и, не разомкнув плотно зажмуренные веки, снова забубнил:

— Стояли звери около двери… около двери…— он глотнул, застонал, на мгновение приоткрыл глаза и закончил совсем слабым голосом, еле слышно: — В них стреляли, они умирали.

— Стреляли?!

Похоже, только сейчас Глумова смекнула, что травмы Абалкина имеют вполне земное происхождение, а техника древних пришельцев здесь абсолютно ни при чем. Бешеный взгляд — огромные глаза стали совсем черными, лишь узенькое серое колечко окружало зрачок — просканировал обстановку и сфокусировался на пистолете, который Экселенц убирал в подмышечную кобуру. Новый приступ истерики сопровождался истошными воплями: «Убийцы! Как я вас всех ненавижу!» Она отталкивала их, не слушая уговоров, что Абалкин нуждается в помощи, и только орала: «Ему ничего от вас не нужно, вы уже сделали все, что могли!»

Трое мужчин в легком оторопении беспомощно наблюдали, как она беснуется, и не представляли, что можно предпринять. А потом откуда-то появились двое незнакомцев атлетического сложения в серо-стальных одеждах, сумевшие навести порядок быстро и сноровисто — даже приснопамятный ротмистр Чачу позавидовал бы.

Тот, который выглядел постарше, мертвой хваткой взял Глумову за ворот блузы, приподнял рывком и, удерживая левой рукой в подвешенном состоянии, правой ладонью лениво и несильно отвесил пару звонких оплеух. Затем, убедившись, что истерика благополучно финишировала, он бросил полузадохнувшуюся Майю в объятия своего спутника, и тот, придерживая женщину за плечи, отвел к дальнему стеллажу, где усадил на какой-то экспонат, доставленный в музей то ли с Саулы, то ли с Дануты.

Максим принял к сведению профессионализм неизвестных союзников (так решительно и рационально могли работать только специалисты из какого-нибудь смежного ведомства) и пытался сообразить, какая именно организация прислала подкрепление. А Экселенц проворчал беззлобно:

— Поздравляю. К нам приехал ревизор.

Старший незнакомец весело сказал:

— Привет, коллеги.

— Будем работать вместе? — спросил Экселенц. — Я имею в виду — по данному делу.

— Мы уже пятый день работаем вместе, — сообщил старший «ревизор». — И как раз по данному делу.

А Мак, не отрываясь, смотрел на второго гостя, который рассеянно поглаживал по плечу плачущую Глумову. Наконец-то шеф отдела чрезвычайного розыска узнал этого гуманоида, и все окончательно запуталось, потому что существовал старый, но никем не отменявшийся пункт Закона о Контактах, ограничивавший перемещение на обитаемые миры носителей иного разума. Было категорически запрещено впускать на планеты земной цивилизации представителей разумных видов, не вступивших в официальные дипломатические отношения с человечеством.

Боевик-подпольщик Тахи Орк просто не имел права находиться на Земле, а тем более присутствовать при проведении операций высшей степени засекреченности. Массаракш! Он вообще не мог нигде находиться и присутствовать, потому что погиб на родной планете Саракш почти двадцать лет назад!

На рассвете в столицу вступила механизированная колонна — без малого четыре сотни освободившихся каторжников на проржавевших доисторических танках и броневиках. Мегаполис ошеломил их разгулом кладбищенского веселья: три миллиона полутрупов и несколько тысяч обезумевших резистов. На въезде в город отряд Инженера встречала половина Ревкома во главе с Копытом Смерти, который привел свою партизанскую бригаду двумя днями раньше.