Харри Мартинсон: Аниара

О неологизмах в поэме

Одной из важных особенностей поэмы является введение новых слов — неологизмов. С одной стороны, это касается построения слоя технической лексики и выполняет функцию изображения будущего мира чудес и комфорта. Этот слой лексики образуется, как и вообще практикуется в науке, от корней латинских и греческих слов. Уже песнь вторая поэмы обрушивает на нас лавину новых слов. Старт космического корабля (в тексте поэмы — «голдондера») сопровождается работой «магнетринов»; в описании полета появляются прилагательные типа «гироматический» и т. д. Дорисбург взорван «фотонотурбом» — еще более мощным и страшным, чем ядерное, оружием будущего.

Второй слой неологизмов отвечает задаче представить Аниару моделью человечества в целом. Как пишет шведский исследователь Г. Тидестрём, «в гуле голосов мы вновь и вновь слышим и узнаем слова, обязанные своим происхождением санскриту, латыни, греческому, английскому, немецкому, испанскому, чешскому, японскому и другим языкам. Читатель воспринимает голдондер как законченный особый мир сам по себе, но одновременно и как картину Земли и современного общества».

И наконец, третий слой новообразований привлекается автором для создания образов-символов, призванных вписать историю Аниары в историю мировой культуры. Так, например, имя Изагель образовано из двух элементов «Isis» и «gazell», первый из которых возвращает нас к богине древнеегипетской мифологии Исиде. По словам того же Тидестрёма, читатель «находит в поэме соответствия с нашей теперешней ситуацией. Но если он внимателен, он будет слышать время от времени в пространстве «Аниары» эхо давно ушедших веков. Своеобразным способом объединены здесь настоящее, будущее и прошедшее».

«Аниара».— Мартинсон утверждал, что сама мысль написать космический эпос приходила ему в голову задолго до 1953 года, когда им были написаны первые 29 песен поэмы. Само слово «аниара» было придумано им в 1938 году, когда он

прочел книгу английского физика и астронома А. Эддингтона «О материальной сущности мира». В ней рассказывается о движении, происходящем внутри атома. Каждый атом — это своего рода космос, в котором движутся его частицы. Нет никакой очевидной причины для этого движения, но тем не менее оно существует. Чтобы описать его, потребуются слова, которые еще не изобретены. В качестве подходящего примера этого еще неизвестного языка физик приводит набор слов-бессмыслиц из «Алисы в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла. Задумавшись над прочитанным у Эддингтона, Мартинсон придумывает слово «аниара» как название для того пространства, в котором движутся атомы (буквально «без никеля и аргона», т. е. без какой-либо опоры в воздухе или на земле, путешествие в пустом пространстве). Но постепенно оно стало названием космического пространства и собирательным понятием для обозначения современного мира. Тогда же оно стало и расшифровываться иначе — как производное от эллинского «aniaros» («скорбный», женск. p. «aniara»), и космический корабль «Аниара» в поэме Мартинсона стал «Кораблем Скорби».

Дорис — обозначение планеты Земля в поэме Мартинсона и имя земной женщины. В эллинской мифологии Дорис — супруга морскою божества Нерея.

«…к планете Тундр» — к Марсу.

«Гироштопор», «вирирует», «гироматическая» — слова, производные от «гиро». Размышляя об огромном расстоянии между техническим знанием человечества и его моральным сознанием, Мартинсон в 40-е годы создает теорию «гиро» или «гиралитета». «Гиро» — это составная часть слова «гироскоп». Как известно, основным свойством гироскопа является то, что его ось стремится устойчиво сохранять в пространстве приданное ей первоначальное направление. От физики Мартинсон переходит к философским рассуждениям. По его мнению, и нашей жизни также присутствует нечто обеспечивающее равновесие в природе, поддерживающее порядок. Солнечный луч, коснувшийся земли, дает жизнь цветку, заставляет распускаться листья. По мнению Мартинсона, это становится возможным благодаря «гиралитету». который осуществляет чудесные превращения жесткого излучения космоса и биохимическую энергию. «Гиро» жизни проявляет себя везде, где жизнь вступает в контакт с ценностями космического порядка, и это на самом деле есть та сила, которая и делает возможной жизнь. Именно этому «гиро», как кажется поэту, угрожают эксперименты проводящиеся в области ядерной физики: «Может так случиться (и это постепенно происходит), что искусственное начнет доминировать на планете и жизнь потеряет свой ритм, свой естественный и гиральный ритм, а это приведет неминуемо к гибели всего живого».