Дэрил Грегори - Пандемоний

Это была не просьба, а приказ.

Дежурная подошла к двери в служебное помещение и сунула туда голову, отодвинув в стороны двух других клерков.

Стена по ту сторону стойки излучала свечение. Я бросил взгляд через плечо и тотчас застыл как вкопанный, несмотря на пронзительную головную боль. На улице рядом со входом в отель, сверкая мигалкой, остановилась полицейская машина, а вслед за ней «скорая помощь». Фойе тотчас запульсировало красно-синим светом.

— Дэл!

Амра положила руку мне на влажную шею. Я чувствовал, как по спине стекает пот. Наконец я смог дать определение тому чувству, что нарастало во мне с того самого момента, когда я проснулся: страх. Накануне вечером случилось что-то страшное.

— Доктор Рам? — прошептал я.

— Что?

Через фойе, в сопровождении четверых полицейских, катя каталку, прошествовали два санитара. Все, кто в данную минуту находился в фойе, отступили в сторону и застыли как вкопанные. Будь на месте людей машины, они бы съехали на обочину.

В нескольких ярдах от меня открылась стена — вернее, дверь, замаскированная под кусок обшивки, — и из нее вышел невысокий седой мужчина с аккуратной стрижкой, а вслед за ним два служащих отеля в синей форме. Они перехватили полицейских и санитаров прямо посередине фойе. Седовласый мужчина, по всей видимости из числа начальства, обменялся несколькими фразами с санитарами, после чего повел их за собой к лифтам.

Неожиданно я узнал лицо в толпе любопытных: мать Мариэтта. Та самая бритоголовая женщина-священник, с которой доктор Рам разговаривал накануне. На ней было довольно короткое серое одеяние с просторными рукавами, черные колготки и тяжелые ботинки. Никаких белых воротничков. Пока санитары и полицейские проходили мимо, она стояла, прижавшись к колонне. Пару секунд она следила за ними взглядом, затем, таща за собой чемодан на колесиках, с решительным видом направилась к выходу. Я с трудом удержался, чтобы не спрятаться за спиной у Амры, но мне хотелось знать, что будет дальше.

— Амра, попытайся выудить у них мою сумку, прошу тебя.

С этими словами я быстро направился к выходу — вернее, насколько мог быстро, ибо спинные мышцы, похоже, были сведены судорогой — и в конце концов сумел оказаться на пути у женщины-священника.

— Мать Мариэтта, — произнес я.

Она посмотрела на меня, однако шага замедлять не стала, вернее, отступила в сторону, чтобы меня обойти.

Мать Мариэтта явно меня не узнала, что неудивительно. Она едва ли обратила на меня внимание, когда накануне перебросилась парой фраз с ВАЛИСом по пути в отель. В баре Мариэтта меня вообще не видела.

Я перегородил ей дорогу, и она была вынуждена остановиться. После чего впервые посмотрела мне в лицо. Роста она была среднего, примерно мне по плечо. Однако с расстояния десяти футов из-за узкого лица и длинной шеи эта женщина смотрелась гораздо выше. Губы ее были плотно сжаты, а вот глаза красные, явно от слез.

— Мать Мариэтта? Это к доктору Раму?

Она приоткрыла рот. Глаза удивленно расширились. На бледной коже играли отблески сине-красного света.

— Он мертв?

Выражение ее лица мгновенно изменилось. Вместо растерянности, подобно маске сварщика его теперь закрывал щит еле сдерживаемой ярости.

— Уйдите с дороги! — процедила она сквозь стиснутые зубы и, ни разу не обернувшись, прошагала мимо меня.

Я увязался следом за ней и даже пробежал несколько шагов, прежде чем боль заставила меня снова перейти на шаг. В тот момент, когда мать Мариэтта дошла до дверей отеля, у входа остановилась еще одна машина, на сей раз без особых знаков.

Когда я вышел на улицу, мать Мариэтта уже сделала по тротуару около десятка шагов. Серую накидку трепал ветер, колеса чемодана громыхали по асфальту. Лью сидел в машине, прижав к уху мобильник, и взглядом следил за полицейскими тачками. Меня он не заметил.

Я спешил вслед за матерью Мариэттой, от боли невольно издавая на каждом шагу сдавленные звуки. Я заставил себя догнать ее, и когда нас разделяла всего пара футов, протянул руку и дотронулся до ее плеча.

Она увернулась от моего прикосновения и ударила меня по забинтованной кисти. Я вскрикнул от боли и отдернул руку.

— Что вам от меня нужно? — спросила она.

От боли я был готов расплакаться.

— Господи, зачем вы так…

— Хватит ныть. Лучше признавайтесь, кто вы такой.

— Вы меня не знаете. Я был…

— Как ваше имя?

Мариэтта была в ярости, меня же постоянно отвлекала пульсирующая боль в руке. Но ее ирландский акцент поразил меня. В каждом ее слове как будто присутствовали дополнительные гласные.