Николай Нагорнов - Вечная Любовь

- Я же говорил, что он поэт... А пока я, с вашего позволения, ненадолго отлучусь...

Поль отходит куда-то к стойке бара, с кем-то здоровается, разговаривает, но кажется, будто краем глаза все-таки наблюдает за нами. Видимо, опасается за меня. Напрасно... Впрочем, ладно. Пусть. Он имеет на это право. Он Победитель.

- А знаешь, я тоже умею превращаться в Волну и Чайку... Я могу превратиться для тебя в кого угодно...

Странно. Не один же я такой "вне ума". И Вы, Люси, тоже ненормальная. Как хорошо...

Где-то там, в другой далекой реальности, на маленькую сцену вышли музыканты, и начался медленный блюз. Люси вопросительно взглянула. Видимо, ждет, не приглашу ли ее на танец. До танцев ли сейчас...

Она, очевидно, что-то поняла и пошла одна между столиков к сцене. "И медленно пройдя меж пьяными"... Теперь понятно, отчего пил Блок, гигант Суперстены. Когда он, видимо, понял, что на самом деле вовсе не гигант, а просто один из людей-детей, всего лишь один из... А все его отлеты ввысь, в миры принцесс и рыцарей - только иллюзион. "Посмотри, подруга, эльф твой улетел".

Люси начала танцевать одна, как будто лишь для меня. Потом она стала уже солисткой этого гипнотизирующего танца - в центре круга, и зал завороженно следит за ее движениями. И открываются тайны какой-то другой красоты - совсем не той, что была у Вас, женщина из мира свободы... Какой-то очень земной, слишком земной, слишком человеческой, да уж что теперь... В абсурдном мире все так и должно быть: развернутым вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов.

Простите меня, Ирина Истомина... Неужели готов просто забыться с любой женщиной, что окажется рядом, все равно с какой? Да нет, конечно же. Надо не забыться, надо наоборот... вспомниться.

А это кто продирается сквозь зал? И зачем? Наташа? Видно, тебе пришлось преодолеть немало, чтобы появиться здесь. Растрепанная, разгоряченная, из какой-то третьей или четвертой реальности, настолько неуместная и лишняя в этом сверкающем разноцветном зале, в этих сбитых сапогах, вязаной шапочке на разлохмаченной прическе... Кого ты ищешь? Меня? Но... зачем же?!

И вот уже подлетела, подбежала:

- Андрей, пойдем из этого вертепа! Я видела, как этот тип тебя увез. Я звала, а ты не слышал! Пойдем скорее, ты здесь в такую грязь влипнешь, что потом никогда уже не отмоешься!

Остудить весь ее пыл, чем скорей, тем лучше.

- Ты меня спасать прибежала? Как смешно...

Скорее, тебя спасать надо, живая ошибка природы... Логическая ошибка... Понимаешь? Тебя.

- Ты уже пьян...

- Напротив. Я только что протрезвел. А был пьяным всю жизнь. Но такие, как ты - до сих пор еще пьяны...

Между тем, вокруг Люси уже медленно вращаются танцующие пары, и сюда, в этот затененный угол, никто не смотрит.

Странно и подумать - мы виделись лишь несколько часов назад, но прошла секунда - прошло десять тысячелетий.

Мы виделись с тобой еще там, в том навсегда уже ушедшем тысячелетии беспомощных людей-детей, пляшущих под дудки Надзирателей Игры... Пляшущих "Половецкие пляски" и "Танцы с саблями" под "Волшебные флейты" Вольфганга Амадея среди "Корабельной рощи" Шишкина утром стрелецкой казни в военно-цыганском ансамбле имени братьев Карамазовых.

- Я не обижаюсь на тебя... Ты сейчас сам не понимаешь, что говоришь.

Танец закончился, и все расходятся, не обращая внимания ни на тебя, ни на меня. Всего лучше выйти с тобой в фойе, чтобы не привлекать внимания. Этого еще только не хватало...

- Пойдем, Наташа. Поговорим там, - кивнуть тебе на двери, отзеркаливающие разноцветный зал.

Ты пошла за мной в какой-то растерянности. Двери промелькнули мимо. Вот здесь, в пустом фойе, можно и присесть.

Швейцар у закрытой уличной двери на миг взглянул в нашу сторону и снова сонно отвернулся к безлюдной набережной за стеклами.

Кто ты? И зачем ты пришла? Откуда ты? Куда твой путь лежит? Ты посол мира Гениев Суперстены, представитель рухнувшего мира, чрезвычайный и полномочный...

Два Орлова отражаются в твоих глазах. И словно сливаетесь вы, три женщины, в одну: Ирина Истомина-Элен-Наташа...

Кто вы, Гиганты Суперстены? Тоже лишь люди-дети, лишь очень талантливые дети. Как вы понимали законы судьбы? Как фатальные случайности... Это и есть детство разума... Сон разума, рождающий чудовищ.

Прошла секунда. Прошло десять тысячелетий.

Прощание с еврокультурой.

Новый ритуал. Аналог инициации: превращения во взрослого.

Вечная река так же течет и течет за окнами фойе, как и за окнами зала, как и за окнами машины, что принесла нас сюда лишь час назад...