Борис Штерн - Стражи последнего неба

Я сел в кресло.

— Начинай, — сказал Хаим.

— А если я собьюсь со счета?

— Считать буду я, а ты читай молитву. И помни, к кому обращаешься.

Конечно, я помню. Мне еще с ешивы был симпатичен этот праведник — Ханох, сын Йереда, взятый живым на небо, где он занял пост Князя Божественного Лика. Метатрон исправляет ошибки, которые допускают в молитвах. А после Симхат-Тора собирает туфли, порванные евреями во время танцев, и представляет их Господу: так любимы народу Твоему праздники Твои.

Я начал читать имена ангелов — сначала медленно, потому что почти все они были мне незнакомы, потом быстрее и быстрее.

Голова у меня закружилась…

Очнулся я в той же комнатке Зала Сапфирового кирпича и, не теряя времени, вышел наружу. Величественное зрелище меня уже не поразило так, как в первый раз, и я спокойно стал ждать ангелов. Они не замедлили появиться, и суровый стражник (из записей, принесенных мне Хаимом Малахом, я уяснил, что это и был Тотросиай) снова потребовал у меня, чтобы я предъявил печати.

Но на этот раз я был во всеоружии. В руках у меня оказались две печати (в этом мире они имели вид переплетенной огненной проволоки). Одна из них, как я знал, принадлежала Тотросиаю, но ее надо было предъявить ангелу, стоявшему справа от входа! Его звали Дхабиэль, и я протянул ему печать правой рукой, левой же рукой протянул стоявшему слева Тофиэлю печать Сорайи. При этом тихонечко я называл ангелов по именам.

Огненные тела ангелов поглотили печати. С трепетом я ждал, что произойдет дальше. Сказать, что я не боялся? Неправда, я боялся.

Тотросиай взял меня за руку, и мы полетели куда-то наискосок и вверх. Скорость была умопомрачительной. Сколько мы летели — несколько секунд или вечность?

Наконец-то, собравшись с духом, я поинтересовался у своего провожатого:

— Куда мы летим?

— В Зал Силы небес, — ответил мне ангел гулким голосом.

«А надо ли мне туда?» — подумал я. И спросил ангела:

— Здесь был Иегуда-Юдл Розенберг?

Разговор шел на святом языке — древнееврейском, итальянский в высших мирах не очень-то в ходу. Тотросиай, по еврейской привычке, ответил вопросом на вопрос:

— А почему ты спрашиваешь?

— Он умер.

— Все умирают, — сказал ангел.

— Он умер в результате погружения в Меркаву.

— Я только провожал его до второго зала.

— А ты со мной будешь и там?

— Нет. Почти все ангелы обитают каждый в своем зале.

Я обратил внимание на слово «почти». Значит, есть кто-то, кто может курсировать из зала в зал. Хорошо бы узнать, как зовут этого ангела, и заручиться его поддержкой. А может, это даже не ангел, а сараф или офан? Они, как я читал, существа не шибко умственные, и вряд ли удастся с ними договориться.

Бесконечный полет закончился. Я боялся посмотреть вниз, в бушующее море огня. Перед нами возник арочный вход, за которым было темно. Справа и слева от него возникли огненные стражи, которые потребовали от меня печати.

Вновь в руках моих появились огненные знаки. Правую печать, Адирировна, я протянул стоящему справа, а левую, Охзейи (еще один псевдоним Князя Божественного Лика), — отдал налево.

Что-то в их реакции подсказало мне — эти ворота тоже будут пройдены успешно, меня допустят во второй зал.

Темнота неожиданно ударила по глазам.

«Я во втором зале, — подумалось мне, — Зале Силы небес, но что-то здесь подозрительно темно. И тихо».

Постепенно до моих ушей донесся плач — тихий-тихий, но такой, будто одновременно плачут миллионы людей. И стенания.

Плач звучал откуда-то из-под моих ног. Я осмотрелся и обнаружил, что вишу в воздухе (по спине побежали мурашки), а где-то бесконечно глубоко внизу…

Ну да, здесь должен находиться ад. Семь этажей сейчас подо мной — от геенома до шеола, и в каждом — огонь неугасимый, и огонь каждого нижнего этажа жжет в шестьдесят раз сильнее верхнего. Это я помню из Талмуда. Помнится, наш ребе в ешиве говорил в шутку: «Тому еще повезло, кто попал в гееном». А где-то там и Ад Первобытной Грязи, и Врата Смерти, и Врата Безмолвия…

В ужасающей бездне текли огненные реки, и «малхей хабала» — ангелы-мучители — погружали туда души грешников. Впрочем, ясно я видел только гееном, остальные этажи изредка появлялись сквозь просветы в огненных реках.

Ангелы появились передо мной внезапно, они сияли в темноте, словно факелы.

— Печати, — протянул огненную руку страж зала.

От мысли, что мне предстоит навсегда остаться в этом зале, стало жутко. Не загремлю ли я прямиком в ад?