Владимир Малов - Рыцарь Серого Кота

— Ну и чудесно! — перебила ее Петина бабушка. — Златко, ты понял? Мы отправляемся в конец мая тысяча сто шестьдесят восьмого года. Осталось только наугад выбрать место. Ну вот, скажем, у тебя на карте показан замок… э… Риберак. Красивое название, французское…

Костя бросил на Верочку восхищенный взгляд. Лаэрт Анатольевич тоже.

— Все готовы? — спросил Златко и запустил руку в свою черную сумку.

Узенькая дорога, по которой едва могли ступать рядом три лошади, полого тянулась в гору. С обеих сторон к дороге спускались с предгорий веселые зеленые виноградники.

Небо было ослепительно голубым, очень ярко светило солнце. Воздух, наполненный радостным птичьим щебетом, казался удивительно вкусным и ни в какое сравнение не шел с воздухом очень далекого индустриального двадцатого века.

Петр, выехавший вперед, привстал на стременах, чтобы получше разглядеть вырисовывающийся впереди и вверху, на самой вершине горы, темный и романтический силуэт: глухие стены, мощные башни по углам и еще одна, самая высокая, поднимавшаяся над центральной частью замка. Над ней развевался какой-то флаг, но издали нельзя было разглядеть даже его цвета.

— Красавец! А в наши дни от этого замка остались в лучшем случае одни развалины, — философски заметила Александра Михайловна, догнавшая внука. Ничего время не щадит! И никого…

Она подняла забрало шлема, поправила очки, и снова опустила на лицо защитную стальную решетку с прорезями для глаз.

— Вера Владимировна, — доктор педагогических наук оглянулась, — вам прежде не случалось бывать во Франции? Я подразумеваю, конечно, Францию нашего двадцатого века.

Верочка пришпорила коня и мигом оказалась возле Александры Михайловны.

— Я давно мечтаю побывать в Париже, — отвечала она со вздохом, — да пока что-то не получается. Может быть, когда-нибудь в будущем…

— А я во Франции бывала, — сказала Петина бабушка, — только не в этих местах. Любопытно было бы сюда заглянуть, когда мы вернемся в наше время!

За учительницей истории остановил своего коня Лаэрт Анатольевич, к нему подъехал Златко. Чуть отставший Костя получил возможность лишний раз полюбоваться красочным и невероятным зрелищем: Златко и Петр, а также Александра Михайловна и учителя физики и истории, облаченные в рыцарские доспехи, в шлемах, украшенных перьями, как влитые держались в седлах горячих скакунах, укрытых роскошными дорогими попонами.

Веселый теплый ветерок воинственно развевал узкие и длинные разноцветные флажки на поднятых к небу длинных копьях. У каждого из странствующих рыцарей висел на правом боку меч, а к седлам, как положено, были приторочены щиты с гербами. И гербы были, что надо!

На гербе Златко — Три Львенка. Петр выбрал своей эмблемой Золотого Орла. На гербе Верочки была Белая Лилия. Щит Александры Михайловны украшало изображение Лазоревого Дельфина. Сам же Костя, выбирая себе герб, остановился на восьмиконечной Белой Звезде. А что касается Лаэрта Анатольевича, то его герб представлял собой Раскрытую Книгу с какими-то загадочными письменами.

Образцы гербов выбрали опять-таки из памяти «записной книжки» Златко, так что были они вполне подлинными и достоверными. На щиты их нанес тот же копиризатор, удивительный прибор, который Златко категорически отказался хоть на минуту дать в руки Лаэрту Анатольевичу, несмотря на все его уговоры.

Кстати говоря, оказалось, что «записная книжка», вдобавок ко всем другим свои исключительным свойствам, могла послужить и переводчиком с провансальского языка, который был в ходу на юге Франции в средневековье.

— Просто говорите, как обычно, и все тут, — дал краткую инструкцию Златко. — Тот, с кем будете говорить, вас поймет. А вы поймете все, что будут говорить вам. Радиус действия книжки очень большой, так что, считайте, у нас один переводчик на всех.

Тут крылась какая-то научно-техническая тайна, однако в подробности Златко вдаваться не захотел. Но как бы то ни было, с таким переводчиком искать Бренка было много легче.

В целом же Косте нравилось в двенадцатом веке все больше и больше. Похоже, что всем остальным странствующим рыцарем тоже. К тому же первые трудности давно миновали.

Начались же их странствия по средневековью с мгновенного переноса из уютной московской квартиры на большую поляну с изумрудной травой, окруженную густым лесом, над которым вдали поднимались голубые вершины гор. Именно на этой поляне Златко создал тот временной оазис, о котором говорил; и потянулись под его руководством долгие часы упражнений в верховой езде, умении носить доспехи и управляться с мечом и копьем.