Чери Прист - Костотряс

Зик мчался вниз по лестнице, теряя и восстанавливая равновесие, натыкаясь на углы. И вот он не мог уже видеть, что творится наверху; оставалось только слушать. Он вернулся на нижний этаж. Здесь было заметно тише: потолок и каменные стены приглушали грохот выстрелов.

Оказавшись там, откуда начал, мальчик приуныл, пока не вспомнил о маске, в которую вцепился как в спасательный трос.

Миннерихт уверял, что маски Зику не видать, — и, как выяснилось, ошибся. Правда, ее только что сняли с трупа, но мальчик старался не думать о лице, которое совсем недавно за ней скрывалось. Он рассуждал философски: покойнику от нее теперь никакого толку, так что взять ее себе не зазорно и даже разумно. Однако ему не стало от этого менее противно, когда он потрогал стекло с внутренней стороны и понял, что оно до сих пор влажное от предсмертных вздохов другого человека.

Теперь у него есть респиратор, но что с ним делать? Куда идти? Может, лучше припрятать его в комнате, пока все не утрясется? Нет, так не пойдет…

На вершине лестницы человек в доспехах удерживал вход, только вот Зик не особо представлял, долго ли он продержится.

А у подножия лестницы, в коридоре с дверями и лифтом в конце, не было никого, кроме Зика.

Хорошо это или плохо, он понятия не имел. Его не покидало чувство, что все пошло наперекосяк. Бушевавший наверху хаос быстро и неуклонно пробивал себе дорогу вниз, и на пути у него стояла одна-единственная дверь.

Скованный неуверенностью, Зик прислушался к выстрелам. Те раздавались все реже. Издали доносились стук, треск и шумная возня, но почти уже на пределе слышимости, так что об этом можно было пока не думать. Хозяин брони упрямо покряхтывал, отстаивая дверь.

На дальнем конце коридора с бряцанием цепей ожил подъемник. Сообразив, что все еще держит в руке присвоенную маску, Зик скомкал ее и засунул за пазуху. И крикнул, пока его не обвинили в соглядатайстве:

— Эй! Есть тут кто-нибудь? Доктор Миннерихт? Яо-цзу?

— Я здесь, — донесся голос Яо-цзу.

Китаец соскочил с платформы, не дожидаясь, пока та остановится. На нем было длинное черное одеяние со свободными рукавами, в котором Зик его раньше не видел. На лице пролегли угрюмые морщины, которые стали еще глубже, когда он увидел Зика.

Вытянув ручищу, китаец стиснул его плечо:

— Иди в свою комнату и закрой дверь. Она запирается изнутри на большой засов. Чтобы выломать ее, понадобится катапульта. Какое-то время ты будешь там в безопасности.

— Что происходит?

— Ничего хорошего. Занимай оборону и жди. Все наладится.

Он торопливо потащил мальчика за собой, все дальше уводя его от лестницы и человека в доспехах.

— Но я не хочу… занимать оборону, не могу… — промямлил Зик, оглядываясь через плечо.

— А жить вообще непросто, — сухо бросил Яо-цзу. Остановившись перед дверью в апартаменты Зика, он грубо развернул его лицом к себе и скороговоркой выложил остальное: — У доктора много врагов, но обычно они держатся разрозненно и не представляют угрозы для нашей маленькой империи за стеной. Не знаю почему, но эти разрозненные силы неожиданно сплотились. Я подозреваю, что это как-то связано с тобой или твоей матерью. Так или иначе, они наседают на нас, вдобавок наделали кучу шуму.

— Шуму? А шум здесь каким боком?

Прижав палец к губам, Яо-цзу показал на потолок, потом зашептал:

— Слышишь? Нет, не выстрелы. И не крики. Стук. Стоны… Это не люди. Это трухляки. Суматоха привлекает их внимание. Для ходячих мертвецов это сигнал, что еда где-то поблизости. — И он повторил: — Если хочешь пережить эту ночь, закройся и больше двери не отпирай. Я тебя не запугать пытаюсь, а уберечь, из уважения к доктору.

С этими словами он зашагал прочь и скрылся за поворотом коридора. Черное одеяние развевалось, словно мантия.

Зик, недолго думая, зарысил обратно к лестнице, надеясь узнать что-нибудь новенькое — например, что путь свободен, а свистопляска наверху закончилась. Очаг столкновения вполне мог сместиться куда-нибудь еще, и тогда у него будет возможность поискать выход, не опасаясь посторонних.

Однако вскоре он вновь уловил звуки боя. А потом чей-то вой, в котором больше было от львиного рева, чем от человеческого крика.

Он чуть не дал деру, но заслышал вдруг еще какой-то звук — не столь уже угрожающий. И очень тихий — то ли стон, то ли хрип. Источник находился совсем рядом, за одной из дверей. А дверь была не до конца притворена, но и не распахнута настежь — заходи кто хочет.