Чери Прист - Костотряс

Она сжала было руки в кулаки, но тут же расслабила и принялась разглаживать карманы на пальто. Обхватила пальцами ремень сумки, словно ее вес и представление о вещах, лежавших в ней, могли придать ей сил и упорства.

— Позвольте показать вам, — сказал доктор, но не стал пояснять, что именно для нее приготовил.

Затем он открыл дверь вагона и придержал ее для Брайар, как заправский джентльмен.

Она вышла наружу и сразу повернулась к нему лицом: даже мысль, что Миннерихт окажется у нее за спиной, была невыносимой. В голове Брайар роились успокоительные доводы, а сердце ее твердо знало, что этот человек не ее муж, что муж ее — мертв. Однако это ничего не меняло в том, как он передвигался, как стоял, как с вежливым презрением поглядывал на нее. Ей до смерти хотелось сдернуть с него шлем, увидеть его лицо — чтобы утихли беззвучные крики тревоги, отвлекавшие ее, взывавшие к ней. Она всей душой желала, чтобы он сказал хоть слово, чтобы подтвердил или опроверг, что знает ее и намерен воспользоваться этим знанием.

Но нет.

Через комнату с лампами он прошел обратно в коридор и подвел ее к очередной платформе на шкивах. Она мало походила на плохо обтесанные щиты, стоявшие на наружных подъемниках; ее собрали более тщательно и даже придали подобие стиля.

Доктор Миннерихт потянул рычаг, и выход перегородила кованая решетка, заперев их двоих на пространстве размером с чулан.

— Спустимся еще на этаж, — пояснил он, после чего нашел ручку у себя над головой и дернул.

Цепь начала разматываться, и в считаные секунды платформа приземлилась уровнем ниже.

Решетка с грохотом отъехала, и глазам Брайар открылось нечто вроде бального зала. Все здесь блестело золотом, полы походили на зеркала, а с потолка хрустальными марионетками свисали люстры.

Когда удалось наконец перевести дыхание, она произнесла:

— Люси уверяла, что здесь получше, чем в Хранилищах. Она не шутила.

— Люси не знает про этот этаж, — бросил доктор. — Я никогда ее сюда не брал. И мы еще не пришли — нам надо в другое место.

Казалось, сияющие огни наблюдают за ней, поворачиваются вслед. И это были не кристаллы, а стеклянные колбы и трубки, скрепленные проволокой и шестеренками. Она пыталась отвести от них взгляд, но потерпела неудачу.

— Откуда они тут взялись? Это… это… это потрясающе!

Ее так и подмывало сказать, что они ей кое-что напоминают, но таких признаний лучше было избегать.

Шагая под раздробленными лучами света, растекавшимися по полу белыми узорами, от которых рождались странные тени, Брайар думала о лампе, которую смастерил Леви, когда у них зашла речь о ребенке.

В день катастрофы она еще не знала о Зике, даже не подозревала. Но планы у них были.

И он сделал особый светильничек — так хитро устроенный и сверкавший так красиво, что Брайар была просто очарована, хотя давно уже вышла из нежного возраста. Она пристроила его вместо лампы в углу гостиной, надеясь когда-нибудь перенести в детскую. Надежды эти не сбылись.

Здесь лампы были гораздо крупнее — каждая заняла бы целую кровать. Такую не повесишь над колыбелькой. И все-таки сходство было несомненным, и это ее пугало.

Заметив ее интерес, Миннерихт показал на центральный светильник — самый большой из всех:

— Этот был первым. Его привезли заранее и хотели разместить в главном зале. Видите, он не похож на остальные. Я нашел его в одном из вагонов. Как и все в южной части города, ящики были завалены землей. С остальными пришлось попотеть.

— Верю, — сказала она.

Все это было чересчур знакомо ей. До странности привычно было слышать, как он рассуждает об интересных ему вещах.

— Признаюсь, это был эксперимент. Вон те два работают на керосине, но конструкция довольно неуклюжая, и запаха от них много — не слишком-то приятно. Те, что справа, потребляют электричество, — на мой взгляд, у этого варианта больше перспектив. Но с ними есть сложности, и в плане безопасности не лучше огня.

— Куда вы меня ведете? — спросила она, чтобы развеять его беспечный пыл и чтобы не прозябать в неведении.

— В место, где мы можем поговорить.

— Мы можем поговорить прямо здесь.

Он наклонил голову, как бы пожимая плечами, и сказал:

— Верно, но здесь негде присесть, а я предпочитаю размещаться с удобствами. Разве вам не хотелось бы разместиться поудобнее?

— Хотелось бы, — произнесла она, прекрасно понимая, что этому не бывать.

Не важно, что он снова нацепил на себя личину цивилизованности, которую скинул, стоило ей бросить ему вызов. Брайар знала, чт о поджидало ее по ту сторону видимого радушия Миннерихта, — отпечаток черной ладони. Там пахло смертью, там стенали и жаждали живой плоти — и на нее эти приемы не действовали.