Вячеслав Назаров: Синий дым

И если суждено родиться единому международному языку - он, пожалуй, родился именно в Сочи, в августе, под шелест волн и шорох платанов. Потому что любой лингвист станет в тупик перед тем неповторимым экстрактом из всех языков и наречий, на котором объясняется летом многонациональный "город Солнца".

Пестрота цветов кожи, пестрота одежд, пестрота улыбок...

И вот сегодня весь этот пестрый поток хлынул ранним утром на причал, оттеснив репортеров с хитроумной аппаратурой. Невозможно было понять, кто отплывает, кто провожает, кто, узнав о предстоящей экспедиции, просто пришел посмотреть, послушать, потолкаться в прощальной суете.

Это было похоже на огромный веселый праздник под бледным продрогшим за ночь небом, которое уже начало золотиться с востока, со стороны старого, давно заброшенного маяка. Два чопорных англичанина в белых бедуинских накидках пытались по очереди приподнять друг друга, чтобы оглядеться. Рослый седой негр по-мальчишески подпрыгивал, опираясь на плечи рыжего скандинава. Молоденький телерепортер, потерявший всякую надежду пробиться сквозь толпу, обреченно опустил в землю объективы своей камеры и плачущим голосом повторял: "Пресса, пресса". Пружинные антенны на его шлеме качались печально, как кисточки шутовского колпака.

И надо всем этим - ровный гул с неожиданными всплесками смеха. Гул, когда полушепотом на всех языках говорят несколько тысяч человек сразу.

- Разрешите... Товарищи, ну пропустите же, я опаздываю! Внушительные чемоданы Нины действовали безотказнее любого пропуска-люди сразу догадывались, что это один из членов экспедиции. Опечаленный репортер оживился и застрекотал камерой, а несколько "добровольцев" начали расчищать дорогу, пробуя перекричать толпу, по крайней мере, на восьми языках. Но толпа была бесконечна, и ей стало казаться, что вообще не существует ни моря, ни пирса, ни белого борта "Дельфина", а только спины и лица, спины и лица, и этот ровный, закладывающий уши гул. И трудно сказать, чем бы все кончилось, если бы рядом каким-то чудом не оказался сам профессор Панфилов.

- Ну где же вы, Ниночка? Уисс волнуется. Я тоже. Уисс не выносит всего этого шума. Я, кстати, тоже...

Он подхватил чемоданы, но было уже поздно: вокруг сомкнулось плотное кольцо. Профессора узнали.

Молоденький телерепортер, едва веря в негаданную удачу, прицелился голубыми линзами:

- Товарищ профессор... Иван .Сергеевич, не могли бы вы сказать несколько слов о конкретной цели...

Он краснел и заикался, девятнадцатилетний демон в рогатом шлеме, но упорно не давал дороги:

- О конкретных задачах вашей экспедиции...

Профессор потерянно топтался и оглядывался, но выхода не было: кольцо с каждой секундой становилось плотнее.

- Но, право, здесь не место... Мы должны попасть на корабль... В официальном сообщении сказано...

Почувствовав слабинку, телерепортер становился все увереннее и настойчивее:

- Но, Иван Сергеевич, в официальном сообщении очень расплывчато "изучение проблемы общения с дельфинами в естественных условиях...". Ходят слухи...

Нина слабо усмехнулась. С этого и надо было начинать"ходят слухи". Вокруг Панфилова всегда "ходили слухи". Вряд ли официальное сообщение о рядовой экспедиции могло привлечь столько внимания, собрать такую толпу. Тем более, что "дельфинья проблема" тихо скончалась еще лет семьдесят назад. Но если в деле замешан Панфилов-жди чудес...

Панфилова вся планета ласково называла "Пан". Действительно, этот сухонький, деликатно торопливый, синеглазый старичок очень походил на доброго Духа Природы - покровителя всего живого.

Нина смотрела сзади на узкие нервные плечи, на серый птичий хохолок на затылке и пыталась вслушаться сквозь гул в то, что говорит шеф. Он всегда говорит о работе тихо, словно смущаясь собственных мыслей. Так тихо, что операторы едва не ломают регуляторы громкости, выводя их до предела. Только потом начинаются громы и молнии очередного скандала...

Сколько ему лет? Иногда он отвечает - сто. Иногда - двести. И почему-то на самом деле хочется верить, что он - бессмертный...

Строительство энергопровода Венера - Земля началось за два года до рождения Нины. Долго и придирчиво искали на Земле место для будущей приемной станции. И нашли. Очень хорошее место. Удобное. Оно удовлетворяло всех - геофизиков, авиаторов, строителей, экономистов. Всех - кроме Пана. Потому что гигантская стройка должна была растоптать какой-то хилый лесной массив и замутить какие-то безвестные речки. И Пан восстал. Против всех.