— Нет, мальчик мой, — тихо, как будто нерешительно сказал он, — Служба Жизни есть Служба Жизни. Они больше не допустят такого. Они станут охранять нас бдительнее. Эта гибель научит их… Я ведь просил Службу Жизни следить за нашим институтом особо… Я взял вас мальчиками, избавил от всего постороннего, от всяких волнений — только думать должны были вы, конструировать и вычислять. Это самый совершенный, единственный институт на Земле… А он умер. Нет, — прервал Слепцов самого себя, и по сторонам его рта залегли прямые складки.-Нет. Все-таки у нас могучая Служба Жизни. Недаром над всей планетой висят ее дирижабли и аграпланы.
— Конечно, недаром, — сказал Велигай.
— Вот мне — восемьдесят два. И я знал: мне гарантировано сто тридцать — сто тридцать пять, и я проживу эти сто тридцать пять…
— Безусловно.
— Но это, думал я, только начало! — Слепцов гремел. — Настоящий прогресс человека начнется теперь. Не заботясь ни о чем, он сможет тем сильнее упражнять свой мозг, сможет познавать самые трудные тайны природы.
— Как это правильно! — сказал Велигай, и Кедрин внимательно посмотрел на него: ему почудилось что-то, но Велигай был абсолютно серьезен, и все так же наивно глядели его глаза. — Как правильно!
— Что правильно? — переспросил Слепцов. — Откуда вы?
— Из Приземелья.
— Тогда вам этого не понять, — сказал Слепцов. — Человек не должен бояться смерти. Даже думать о ней. А там у вас… — он махнул рукой. — Убожество автоматики, этот дикий архаизм — ручной труд, и на каждом шагу опасности… А для человека прошло время подвергаться опасностям. Так считаю я. Но, значит, я не прав? — его голос перешел в крик. — Значит, я ошибался?!
Двое медиков подошли к Слепцову сзади, в руках одного завертелся тускло отблескивавший диск, и Слепцов умолк, шагнул назад, его подхватили, понесли к лодке. Глаза его закрылись, он спал. Высокий медик уже подносил крутящийся приборчик к голове Кедрина.
— Вас не нужно выключить? — спросил медик у Велигая. — Вы перенесете нервное напряжение? Может быть, сон не помешал бы вам.
— Я перенесу, — спокойно ответил Велигай.
— Вы ведь понимаете, что мы…
— Я понимаю, не беспокойтесь. А как вы объясняете?
— У Коровина паралич сердца по каким-то пока непонятным причинам. И прошел слишком долгий срок. Девяносто процентов за то, что необратимые изменения зашли слишком далеко. Вы ведь знаете работу нашей службы?
— В общем как и все.
— Принцип таков… — медик швырнул, наконец, шланги в машину, вытер руки платком, смоченным голубоватой жидкостью из флакона. — Каждый человек носит наш медифор. Вот и вы… Нет, он у вас другой конструкции.
— А это не имеет значения. У меня приземельский. Итак?
— Итак, — сказал медик, поднося руки к дискам высокочастотного стерилизатора. — Назначение медифоров, в просторечии браслетов, понятно: постоянная информация соответствующей станции о состоянии здоровья человека — это раз. Прибор контролирует биотоки. Когда они в норме — все спокойно. Если нарушение, на станции включается диагност и в медифор идет сигнал. Тогда медифор начинает соответствующим образом влиять на нужную функцию организма, заставляет органы усилить или ослабить их деятельность. Это вторая функция. На Земле — тридцать миллиардов человек, и каждый из них на контроле.
— Вы спокойный человек.
— Мне хочется выть.
— Кстати, почему их усыпили вы, а не станция?
— Нервное напряжение в наше время — напряжение поиска, творчества, работы. Не усыплять же ученого за пультом. Наоборот, станция через медифор его стимулирует..Мы не влияем на деятельность коры. Абсолютно исключено. Мозг священен.
— Согласен, — кивнул Велигай. — Что ж, я подожду, пока они проснутся. Так почему все-таки паралич сердца? И вы опоздали?
— Мы знаем лишь одно: он упал в глубокую яму — бывший колодец, очевидно, века двадцатого или девятнадцатого. При падении повредил медифор. Не настолько, впрочем, чтобы мы не приняли сигналов. Но сигналы были искажены. Мы нашли его, когда было уже поздно.
— Но он не разбился…
— Нет, в том-то и дело. Мы сделали секцию… — медик кивнул в сторону розового домика. — Может быть, разберемся на станции.
— Боюсь, — медленно произнес Велигай, — что не разберетесь и там.
Медик поднял брови, но кто-то из коллег окликнул ero:
— Все собрано, летим.
— Уничтожьте дом.
— Ах, да.
Второй медик вытащил из машины баллончик, ушел к розовому домику. Раздалось громкое шипение. Дом опал, съежился, розовые струйки поднялись к вершинам деревьев. Через минуту на том месте, где только что возвышался домик, осталась кучка пыли.
Читать дальше