Владимир Михайлов: Сторож брату моему

«Глобинформ»: Благодарим за исчерпывающее объяснение, а также за убедительную характеристику доктора Шувалова, с которым мы, разумеется, были знакомы и раньше. Можете ли вы таким же образом охарактеризовать остальных участников экспедиции?

Руководитель (после паузы): Строго говоря, научный состав экспедиции – всего два человека. Кроме доктора Шувалова в полете принимает участие его ученик и сотрудник, доктор Аверов. Вот и все. Научные заслуги Аверова тоже достаточно известны. Он как представитель прикладной астрофизики прекрасно дополняет такого выдающегося теоретика, каким является доктор Шувалов.

«Глобинформ»: Но экспедиция состоит не только из научной группы. На корабле есть экипаж. Можете ли вы дать краткие характеристики его членам?

Руководитель: (не сразу): Что же, могу с уверенностью сказать, что экипаж надежный и на него можно положиться.

«Марстеле»: В этом мы не сомневаемся. Однако названные в заявлении имена нам ничего не говорят. Что это за люди? До сих пор о них нигде не упоминалось. Мы их не знаем. Это досадно. Можете ли вы дать информацию о каждом из них?

Руководитель (подумав): Комментариев не будет. (Шум среди корреспондентов.) «Женщина Системы»: Почему?

Руководитель: Комментариев не будет.

«Марстеле»: Следовательно, слухи имеют какое-то основание?

Руководитель: Какие слухи вы имеете в виду?

«Марстеле»: Например, что экипаж состоит из роботов…

Руководитель: Это не соответствует действительности. Экипаж состоит из людей.

«Глобинформ»: Кто же они?

Руководитель: Я уже сказал…

«Сегодня»: Вы ничего не сказали.

Руководитель: Я сказал, что комментариев не будет. Если есть другие вопросы, пожалуйста.

«Новости»: Есть. В последнем заявлении и во всех предыдущих экспедиция называется просто «Экспедицией», с большой буквы. Почему бы не присвоить ей порядковый номер и не именовать Первой Звездной экспедицией?

Руководитель: Программа называется «Зонд», и экспедицию с успехом можно называть так же. Относительно номера единого мнения не существует, поэтому он экспедиции пока не присвоен.

«Новости»: Что вы хотите этим сказать?

«Марстеле»: Значит ли это, что мы разучились считать до одного?

Руководитель: В этом вопросе есть расхождения потому, что экспедиция не является Первой Звездной. Когда-то это было в популярных курсах истории, но со временем выпало. Как-никак, прошли столетия. Вкратце напомню суть дела. Первые звездные экспедиции – точное количество их мне неизвестно, и установление его требует серьезных архивных разысканий, – были предприняты уже в начальный период освоения космоса, иными словами, весьма и весьма давно. С точки зрения логики такие попытки представляются нам абсурдными, но с эмоциональной точки зрения их можно объяснить, если попытаться поставить себя на место наших отдаленных предков. Человечество, позволю себе сказать, было молодым. Оно хотело доказать себе самому, что ему все по силам. И, не успев как следует утвердиться в Солнечной системе, оно кинулось к звездам. «Кинулось» – термин весьма условный, если учесть, что летали они с досветовыми скоростями, как сейчас мы в Системе, а возможность превышения этих скоростей, как известно, открылась перед нами лишь теперь. В те седые времена экспедиция обходилась в целую жизнь. То есть, срок полета даже к ближайшим звездам и назад был сопоставим с продолжительностью жизни; напомню, что в древности она была куда короче, чем теперь. Поэтому с самого начала было ясно, что предпринимать исследовательские экспедиции нет никакого смысла. Люди летели не исследовать новые миры, а заселять их. Летели, зная, что не только не вернутся, но и связь, самую обычную связь со старой родиной, – вряд ли смогут установить. Но в этом, позволю себе сказать, весь человек, весь его характер. Посадите человека, одного-единственного, на удобную планету – и ему вскоре начнет казаться, что ему на ней тесно, что небосвод стискивает его, как кокон, и ему непременно захочется прогрызть этот кокон и улететь. Улететь подальше, если даже он будет знать, что на новом месте лучше ему не будет, а будет хуже. Таков человек, и, несмотря на все усилия, другим он не становится. Отсюда вы, при желании, можете сделать вывод, что вопрос о нумерации экспедиций не так прост, как может показаться с первого взгляда.

«Марстеле»: Но в таком случае, почему экспедиции были прерваны на столько столетий? Неужели для поисков возможностей быстрого возвращения потребовалось столько времени?