Пол Дж. Макоули - «Если», 2000 № 02

Медиевальный пафос большинства фэнтезийных произведений — явление объективное и, скорее всего, не случайное. Средневеково-феодальный кодекс чести идеально подходил для формирования устойчивых стереотипов. А ко всему еще однообразие фэнтезийных сюжетов, практически однотипная атрибутика многотомных эпопей, саг и хроник неизбежно порождает определенные поведенческие модели. Исследователям ролевых игр есть где наблюдать проявления группового бессознательного.

Итак, имело место своеобразное разделение обязанностей: научная фантастика обеспечивает воспроизводство научно-технической элиты, а фэнтези — воинов грядущих битв, которые, используя разработки вышеупомянутой элиты, огнем и мечом истребят супостата. Фэнтези в нашей стране в силу идеологических причин в те годы категорически запрещалось, а когда НФ стала увядать, то компенсировать недостаток энтузиазма оказалось нечем. Справедливости ради отметим, что и на Западе научная фантастика не благоденствовала. Появление так называемой «Новой Волны» ее чуть было не утопило, а творчество таких писателей, как Филип Дик, Курт Воннегут, Урсула Ле Гуин и ряда других не менее значительных фигур грозило окончательно увести англо-американскую фантастику с дороги, которую проторили Хьюго Гернсбек, Джон Кэмпбелл, Айзек Азимов, Роберт Хайнлайн и другие…

К чему же мы пришли?

Во-первых, сейчас мы наблюдаем попытки возродить «твердую» НФ в Соединенных Штатах, Великобритании, Канаде, Японии. Весьма образованные и талантливые авторы, имена которых украшают антологии и журналы, обратились к истокам. Грегори Бенфорд, Грег Иган, Дэвид Брин, Нэнси Кресс, Грег Бир… Квантовая механика и психология, космология и генетика — круг интересов несколько сместился, но вектор остался прежним — популяризация идей, элиминация людей. Во-вторых, что было неоднократно замечено критиками и рецензентами, имеет место возвращение чуть ли не к жюль-верновским сюжетам, а романы, например, о колонизации Марса получают премии, их спешат экранизировать.

Что сей сон означает?

Неужели НФ-3 — всего лишь бледная тень НФ-2, и речь идет об очередной попытке привлечь теперь уже американскую молодежь в «технические ВТУЗы»? Вряд ли все обстоит так примитивно.

Третий этап НТР, в силу развития компьютерных технологий, выжигает рынок квалифицированной рабочей силы, а заодно ликвидирует за ненадобностью массу специальностей. Одновременно с этим исчезают и традиционные потребители современной научной фантастики, те, кого мы называем научно-технической интеллигенцией или инженерно-техническими работниками. Но и у фэнтези перспективы не блестящие. Как нам представляется, компьютерные игры в первую очередь рассчитаны на любителей фэнтезийной литературы, усиливая, с одной стороны, эскапистские тенденции, а с другой — в общем-то тоже формируя психотип бойца, который готов отстреливать все, что бежит, летит и вообще шевелится.

Новые технологии формируют новый тип элит — локально-замкнутых и вместе с тем обладающих доступом практически к любой информации. Интерактивные технологии не вызывают у них состояние аффекта, поскольку они сами являются творцами этих технологий. Возникает вопрос: что будет стимулировать творческие способности нарождающейся НТ-элиты?

Ответ кажется простым — новая волна «твердой» НФ. Пусть сейчас в ней маловато психологизма, люди в основном озвучивают авторские идеи, но рано или поздно она окрепнет, ей достанет художественности, и сделав виток спирали, она выйдет на новый, более высокий уровень.

Ответ и впрямь оказался простым, а стало быть, неверным.

Более правдоподобным может показаться иное допущение. Мне уже приходилось не раз выступать на тему о возрастающей стратификации художественной литературы. Расслоение и жесткая привязка тех или иных направлений к фиксированным группам читателей, вполне вероятно, является предвестником грядущего переформатирования цивилизации. В этом свете возвращение «твердой» НФ весьма симптоматично. Действительно, твердая научная фантастика и сейчас ориентирована на НТ-элиту, но задачи у нее другие. Она превращается в узкоцеховую литературу, потребление которой является своего рода маркером, знаком. Киберпанк не стал такой литературой, хотя он был «классово не чуждым». Однако его погубила именно избыточная художественность, многовекторность, к тому же его героями были, как правило, маргиналы. А отличительным признаком литературы цеховой, клановой, является не только сленг, но и определенные препоны для непосвященного или представителя иного цеха; возмутители спокойствия не приветствуются, восхваление своих коллег поощряется.