Беркем Атоми - Каратель

Из приоткрывшейся щели на снег выскочил здоровенный мужик, неторопливо оглядел своих, поглядел на тактический планшет и сунул его в карман. Пошел к Командиру.

– Хай, гайз. Я мамочка пары детишек с камерами, как, мне кажется, вы уже догадались.

– Точно.

– У вас тут нормально, я смотрю.

– Выводи, тут нормально, – подтвердил Командир, выплевывая окурок.

Мужик не ответил и что-то буркнул в гарнитуру. Двое охранников с низкого старта переместились вперед, замыкая квадрат будущей съемки. Из вертолета, неуклюже цепляясь друг за друга, вылезли две разнокалиберных фигурки, плотно упакованные в приметные CNNовские анораки с огромными брониками сверху. Тот, что повыше, сразу же уткнулся камерой в спины охранников, деловито высматривающих врага поверх поземки. Второй, который поменьше, вдруг заметил остовы сгоревших хаммеров, и побежал их разглядывать… В натуре, как дети на экскурсии… – подумал Иванов и перестал мандражировать. Все его опасения рассеялись, прибывшие журналюги оказались обычными придурковатыми пинжаками. [30]

Маленький, взяв микрофон и влезая в кадр вместе с обгорелой задницей хаммера, откинул капюшон, оказавшись молодой симпатичной девкой. Длинный замер в полуприседе, снимая тараторящую девку, то и дело тычущую рукой в сторону чернеющих вдалеке Хаслей, и возмущенно указывающую на дырки в рыжем железе хаммера. Иванов даже немного расстроился, когда его проигнорировали, втолкнув в кадр рядом с девкой одного Командира… Бля, а не прост Командир-то… – Иванов с изумлением наблюдал, как умело тот прикинулся валенком перед камерой, даже движения стали какими-то нестерпимо ватными, тупыми – гражданскими, не говоря о лице. Иванов видел перед собой типичного безграничного врача [31]или ООНовского инспектора – хищные черты Командира растворились в сусальной маске причмокивающего от огорчения шведа или голландца, донельзя расстроенного случившимся… Во дает, а? Гляньте только… Иванов оторопело слушал, как, оказывается, умеет трещать по-английски его туповатый и бравирующий неотесанностью Командир, еле сдающий тесты каждую аттестацию… Да, воистину: можешь считать до десяти – остановись на трех…

Сняв Командира, телевизионщики покрутились у трупов – оператор тщательно отснял лица и автоматы; мазнул камерой по эмблемам на целом джипе и крутанулся на месте, обведя камерой окрестности. На этом мероприятие завершилось, и телевизионщики юркнули в кабину коптера. Охрана картинно отработала посадку, и вертолет ушел за низкую облачность, некоторое время пробивая серые тучи посадочными огнями.

– Во работа, – мечтательно протянул Иванов, когда затих шум винта.

– AKE, [32]че ты хочешь. Пятихатник в смену. У рядового. Здорово, да, Иванов? Покривлялся полчаса, и пиздуй себе к шлюхам. Видал, какие сучки крутятся у Пресс-центра группировки?

– Командир, вы забыли, что я делаю, когда мы на хэдкуотерс?

– Ниче, теперь ты будешь гулять. Никак не поверишь, что теперь ты Командир?

– Никак. – признался Иванов.

– Кстати, когда нового пришлют, ты его на место Томаса, а Томаса – в замы. Годик тебе дадут так потащиться.

– Почему годик? И почему именно Томаса?

– Нет, Иванов, еще бы полгода в Динкорпе, и ты бы начал пускать слюни, точно. Томасу командирство не светит, и ему на хуй не нужно подставлять тебя на каждом шагу. Впрочем, хачику тоже, но он полный мудак. Так что Томас, без вариантов, но ненадолго. Как убедятся, что вкуриваешь – будет у тебя свой Иванов. Командир и зам – всегда русский или хохол, иногда татарин.

– Кстати, Командир, пусть я выгляжу полным мудаком – а почему?

– Почему «выглядишь», хе-хе… Сам не понимаешь? А ты подумай, подумай как-нибудь, на досуге… Ладно, хорош пиздеть, тащи кофр. Эй, и это, перчатки в бардачке прихвати.

Пока заместитель снимал с покойников декорации, Командир сноровисто собрал боеприпас и выковырял в два приема подходящую яму; оставалось только затащить трупы и обрушить нависающий над выемкой карниз. Задубевшие врастопырку покойники никак не укладывались в небольшой яме, и Иванову пришлось нести из машины винтовку. Надо льдом озер пронесся раскатистый треск коротких очередей, а потом глухо, как в подушку, ухнула третья шашка, сбивая с берез остатки жухлой листвы. Все, конец. Можно ехать, до обеда час остался.

– Ну, за окончание моей последней операции. – вытащив фляжку, задумчиво произнес Командир, и резко забросил голову. – Уф-ф-ф… На.

– Поздравляю, Командир, – с чувством произнес Иванов, закидываясь коньяком.