Тэд Уильямс - Глаз бури

Злость, на миг утихомирившаяся, вернулась. Саймон изо всех сил швырнул одну из подобранных палок. Она пронеслась по воздуху, затем ударилась о землю и закувыркалась вниз по каменистому спуску, исчезнув под конец в низкой поросли внизу.

— Где ты там, Саймон! — раздался позади голос Слудига. — Нам нужен хворост. Ты что, не проголодался?

Саймон не обратил на него внимания, устремив взгляд на розовеющее небо и в отчаянье сжав зубы. Он почувствовал руку на своем плече и со злостью сбросил ее.

— Пойдем, ну, пожалуйста, — мягко сказал риммерсман. — Ужин скоро будет готов.

— Где Хейстен? — спросил Саймон сквозь зубы.

— О чем ты? — Слудиг склонил голову набок. — Ты же знаешь, где мы его оставили, Саймон.

— Нет, я хочу знать, где он, где сам Хейстен.

— А-а, — улыбнулся Слудиг в свою густую бороду. — Душа его на небесах, она у Господа нашего Узириса.

— Нет! — Саймон снова посмотрел на небо, темнеющее первыми мертвящими красками ночи.

— Что с тобой? Почему ты так говоришь?

— Нет его в раю. Рая вообще нет и не может быть, раз все его представляют по-разному.

— Ты дуришь, — Слудиг пристально посмотрел на него, пытаясь угадать его мысли. — Может быть, каждый уходит в свой рай, — сказал солдат, потом снова опустил руку на плечо Саймона. — Богу известно то, что ему известно. Пойдем посидим.

— Как может Бог позволить людям умирать ни за что? — спросил Саймон, обхватив себя руками, как будто стараясь сохранить что-то внутри. — Если Бог это допускает, он жесток. Если же Он не жесток, тогда… тогда он просто беспомощен. Как старик, который сидит у окна и не может выйти из дома. Он стар и глуп.

— Не веди речей против Господа, — сказал Слудиг строго. — Над Господом не смеет насмехаться неблагодарный юнец. Он дал тебе все дары жизни…

— Это ложь! — крикнул Саймон. Глаза солдата расширились от удивления. Головы сидящих у костра обернулись к ним. — Это ложь, Ложь! Какие дары? Ползать повсюду, подобно жуку, в поисках пищи, ночлега, а потом быть уничтоженным без всякого предупреждения? Что это за дар? Делать правое дело и… бороться со злом, как учит Книга Эйдона, — а если ты так поступаешь, то тебя убивают! Как Хейстена! Как Моргенса! Дурные продолжают жить, и богатеют, и смеются над добрыми! Глупая жизнь!

— Опомнись, Саймон! Ты говоришь так от затмения ума и от горя…

— Это ложь, и нужно быть идиотом, чтобы ей верить! — воскликнул Саймон и швырнул хворост к ногам Слудига. Он повернулся и побежал вниз по горной тропе, исполненный огромной, теснящей грудь боли. Он бежал по вьющейся тропинке, пока лагерь не исчез из виду. Вслед летел лай Кантаки, похожий на хлопки в соседней комнате.

В конце концов он опустился на камень у дороги, вытирая руки о потертую ткань потрепанных штанов. Камень оброс мхом, коричневым от постоянных ветров и морозов, но все еще живым. Он долго смотрел на этот мох, не понимая, почему он не в состоянии заплакать, и даже не зная, хочется ли ему заплакать вообще.

Через некоторое время он услышал какой-то цокот и увидел, что к нему спускается Кантака. Волчица опустила нос к самой земле, улавливая запахи. Она соскочила с камня и принялась рассматривать Саймона, склонив голову, затем обошла его, потершись боком о его ногу, и продолжила спуск, вскоре превратившись в серую тень в надвигающихся сумерках.

— Саймон, друг мой, — Бинабик вынырнул из-за поворота тропинки. — Кантака уходит очень немного охотиться, — сказал он, наблюдая за ее тающей тенью. — Она не очень любит целый день ходить по моему прошению. Очень благородно от нее приносить жертвенность для меня.

Когда Саймон не ответил, тролль подошел и присел около него, положив на колени посох.

— Тобой владеет расстройство, — сказал он.

Саймон набрал в грудь воздуха, а потом выпустил его.

— Все ложь, — вздохнул он.

Бинабик приподнял бровь.

— Что означивает "все"? И где ты находил причину именовывать это ложью?

— Я думаю, мы ничего вообще не можем сделать. Ничего, чтобы стало лучше. Мы все умрем.

— С течением времени, — согласился тролль.

— Мы умрем, сражаясь с Королем Бурь. Было бы ложью опровергать это. Бог не собирается ни спасать нас, ни помогать нам. — Саймон поднял камень и швырнул его через дорожку, где он с шумом исчез в темноте. — Бинабик, я не смог даже поднять Торн. Что толку в мече, если его не поднять, им нельзя воспользоваться, его нельзя пустить в дело? Как, будь их даже три Великих меча, или как их там, как могут они убивать врагов? Убить уже мертвого?