Александр Потапов: Хранитель Времени

Одноэтажные деревянные дома, десяток улиц, у которых и названий-то не было. На письмах, приходящих местным жителям, красовались только чудное слово «Сказ» да фамилия адресата. Железная дорога крепче каната связывала крохотный сельский мирок с городами огромной страны. Только по ней и можно было добраться до райцентра. Надежды на автомобильную трассу очень малы, в снегопад её часто заносит, да и летом ввиду малочисленности автотранспорта тех лет пользы от неё немного. Что же касается зимнего времени вообще, то это особая жизнь.

Зимы обычно приходили рано, заваливая дома чуть не по самые крыши, а от морозов трещали деревья. Стужа под пятьдесят градусов случалась за сезон неоднократно. Хотя трудно привыкнуть к морозам, но люди как-то сживались с ними. Ночи начинались очень рано, а с сумерками жизнь, кажется, замирала: улицы пустели, и только дым из печных труб, поднимавшийся вертикально в небо, указывал, что деревня жива. Морозная тишина была почти физически ощутима и мелодией колокольчиков звенела в ушах.

Железная дорога и леспромхоз – основная промышленность, дающая работу местному населению. Все жители издавна делились на леспромхозовских и железнодорожников, а горстка остальных почти не нарушала статистики. Конечно, работали школа, орсовский магазин, были в деревне почта, клуб и даже медпункт. Впрочем, отдалённость Сказа сослужила и хорошую службу: в почти таёжных лесах никогда не было сельскохозяйственных предприятий с их мощными машинно-тракторными парками, что превращают грунтовые улочки в полосы препятствий. Техника не тащила грязь с полей, и это позволяло деревеньке оставаться всегда чистой.

Саша рассказывал, что его родители поселились там с сороковых годов. Мама, Анна Павлиновна, – добрейшая женщина, которую до сих пор многие помнят, работала кассиром на железнодорожном вокзале, а отец, Михаил Астахович, – в леспромхозе. Обычная, ничем не примечательная семья, со своими бедами и радостями. В тех краях, пропитанных запахом хвои, грибов и свежескошенного сена, размеренно текло его детство.

В беседах под пиво Александр становится почти философом, часами разглагольствуя на темы прошлой жизни. Мне кажется, он до сих пор живёт воспоминаниями. Интересно наблюдать за другом со стороны. Нас свела вместе неистребимая любовь к фантастике, хотя разность вкусов присутствовала всегда. К примеру, для Саши «День триффидов» – начало и конец современной фантастической прозы, у меня же к этой книге отношение несколько другое. Это тема наших бесконечных споров, но ведь только в них и рождается истина.

Невысокого роста, с аккуратным ёжиком светлых волос, он единственный в нашей дружной компании одевается с чёткой претензией на изысканность. Когда он на людях, его манеры и облик вполне соответствуют имиджу руководителя солидной конторы. Я не сильно заморачиваюсь на эту тему, но думаю, до крупной компании его фирме ещё долго расти и крепнуть. Последний штрих к портрету – это изящные очки, придающие облику Потапова лёгкий налёт интеллигентности. К этому стоит добавить оригинальность его рассуждений о жизни. Чего стоит его «личная машина времени»! Кавычки проставлены не зря – это образное выражение. На самом деле, машина времени – это мозг, хранящий бездну информации и богатое воображение. Мне нравится его теория.

По его мнению, воспоминания делятся на несколько видов. Первый – ностальгия чистой воды, когда воспоминания замешаны на желании вернуть то время, которое ушло безвозвратно. Мы мечтаем его вернуть, именно вернуть. Второе, назовём этот вид техническим, – просто воспоминания, без эмоций, тупое перелистывание страниц жизни. А третий тип – воспоминания с лёгкой грустью об ушедшем, без желания вернуть или повторить, с пониманием того, что всё прожитое, хорошее и плохое есть твоя жизнь, твоё богатство, которое принадлежит только тебе самому и никому другому. Ценность таких воспоминаний ещё и в их личной принадлежности, поскольку первые два вида предполагают их озвучивание, а значит и стороннюю оценку, а воспоминания третьего типа не нуждаются в этом.

Он долго мог рассказывать о дорогих его сердцу людях, вспоминая не их образы, не моменты из жизни, не их поступки и слова, а всего лишь мгновения: запомнившийся взгляд, чаще грустный, поворот головы, жест, а иногда только свои ощущения в те дни, когда они были рядом. Слушая эти повествования, я подумал, что Сашка и сейчас там живёт шестилетним пацаном...