Мария Семенова: Хромой кузнец

Волюнду надели на руки оковы, а на шею - железный ошейник. От ошейника протянули толстую цепь к кольцу, намертво вросшему в стену.

Нидуд сказал ему:

- Мы подождём. Если надумаешь работать, скажи.

Минул день, потом другой... Волюнд неподвижно лежал на своей подстилке, отвернувшись к стене. И молчал.

- По-моему, мы зря дожидаемся, конунг, - на шестой вечер сказал Нидуду Хильдинг ярл.- Может быть, позволишь мне сделать, как я предлагал?

- Нет, не позволю, - сказал Нидуд, сидевший по другую сторону огня. - Мне работник нужен, а не мёртвое тело.

А Волюнд молчал по-прежнему, и было очень похоже, что жизнь в нём постепенно угасала, как пламя костра, в которое забыли подбросить дров... Наконец, на восьмой день, когда в хижине с ним был только Хильдинг, он повернул к нему голову. И тихо проговорил:

- Передай своему вождю, что я буду ковать.

- Я вижу, мало понравилась тебе голодная смерть, когда ты посмотрел на неё вблизи, - с усмешкой ответил старик.- Ты покорился. Это хорошо.

Волюнд сказал:

- Думай так, как тебе больше хочется. И вновь отвернулся к стене...

Выслушав радостную весть, Нидуд поспешил в дом.

- Тебя, что ли, мне всё-таки благодарить? - обратился он к Хильдингу. Ярл отрицательно мотнул головой:

- Он сам признал твою власть над собой, конунг.

Волюнда щедро накормили селёдками с овсянкой: это была добрая пища. Потом Нидуд разомкнул цепь, соединённую с кольцом в стене, и он кое-как подполз к наковальне. В очаг подбросили плавника. Мерно задышали маленькие меха, и воины собрались в кружок, наблюдая за работой...

Когда Волюнда снова посадили на цепь, Нидуд вышел наружу, чтобы всласть полюбоваться ещё горячими кольцами. Никто теперь не признал бы в них тех неуклюжих обрубков, которыми они были ещё накануне! Они блестели такими узорами, что все согласились - равных им найдется не много.

Нидуд вернулся в хижину и сказал:

- Я доволен. Скоро я приеду опять.

- А он всё-таки струсил, твой Волюнд, - сказал конунгу Хильдинг, когда они шли на лодке обратно. - Я-то надеялся, что он умрёт не покорившись, и уже готовился похвалить эту смерть. Но он оказался трусом!

Нидуд ответил, что ему нет особенной разницы, трус или герой станет для него ковать. Но Хильдинг упрямо гнул своё:

- На его месте я остался бы твёрд. Впрочем, мне показалось, что у него были очень нехорошие глаза, когда он со мной говорил. Не задумал ли он чего?

Нидуд ответил:

- У того, кто сидит на цепи, редко бывают ласковые глаза.

И больше они к этому разговору не возвращались. Однако потом, уже дома, когда стихло вызванное подарками веселье, Нидуд конунг сказал так:

- Этот Волюнд и вправду редкостный кузнец, однако человек он, как я погляжу, злой и очень упрямый. Поэтому никто не должен ездить к нему на остров без моего позволения. И вы, родичи, в особенности!

Привольно и сыто жилось тем летом в высоком и длинном доме повелителя ньяров! Часто ездил он на остров Севарстёд и всякий раз привозил назад драгоценности, которыми невозможно было налюбоваться. Счастливы были те, кому перепадало что-нибудь из этих сокровищ. Воины смеялись и говорили, что нынче богатства начали рождаться сами собой - успевай только вовремя подставить ладони!

И лишь Хильдинг, седоголовый ярл, хорошо помнивший то время, когда дед Нидуда был молодым воином, - лишь он один становился день ото дня всё ворчливее. Он упрямо отказывался от подарков, не желая иметь ничего, что не было взято в бою его собственным мечом. И вот однажды на пиру он сказал:

- Я вижу, смелые викинги перевелись. По крайней мере в здешних местах!

Конунг спросил его:

- Это ещё почему?

- Потому,- ответил Хильдинг,- что твой отец никогда не покупал того, что мог взять силой. Нидуд сказал:

- Торговлю никогда не называли зазорной. А то, что мой меч ещё не заржавел в ножнах, это я хоть кому могу доказать. И тебе, Хильдинг, в том числе.

Ярл, улыбаясь, отложил в сторону рог, из которого пил, - простой, обкусанный, не украшенный ни золотом, ни серебром. Разговоры за столом приутихли - люди прислушивались.

Хильдинг сказал:

- Вот теперь в тебе, Нидуд, заговорил воинственный дух твоих предков, и я рад, что всё-таки сумел его пробудить. Послушай же, что скажет тебе учивший твоих сыновей ставить парус на боевом корабле...

Он потребовал арфу, и узловатые пальцы побежали по струнам, как старый конь бежит по знакомой дороге:

- Метатель змеи тетивы, древо тинга мечей, юный Сйгурд отправился к заветной пещере, где дракон Фафнир стерёг невиданный клад...