Мария Семенова - Хромой кузнец

Но Сакси промолчал.

Завидев сестру, он выпустил сопящего, поверженного противника и побежал было к ней. Но вовремя вспомнил о своём достоинстве вождя, умерил прыть и приблизился чинно.

Он сказал:

- Ты видела, как я его? Я был Волюндом!

Она ответила, как подобало:

- Приветствую тебя, о доброхрабрый герой. Дайка я оботру следы жаркого сражения с твоего чела...

Сакси гордо подставил ей украшенное ссадинами лицо - Бёдвильд вытерла его своим платком. Нечасто бывал он так послушен: говорила же повелительница Трюд, будто немногие умели ладить с ним лучше сестры. Разве отец да ещё Хильдинг ярл...

А у него уже созрел новый замысел, и он ухватил её за обе руки:

- Сестра! Почему бы нам с тобой не взглянуть на кузнеца?

У Бёдвильд заколотилось сердце, она ответила неуверенно:

- Да можно ли, братец?..

Сакси тряхнул волосами, выгоревшими на солнце.

- Я видел, там сидит Хедин и сторожит. У него горит факел. Он прогнал Хлёда и Эскхере, они хотели войти...

Очень страшно было идти в конюшню, но отказывать ему не хотелось. Бёдвильд пошла за Сакси через двор, мечтая про себя, чтобы бдительный Хедин прогнал и её. Но, как видно, молодой страж решил, что Сакси и тем более Бёдвильд навряд ли задумали что-то против кузнеца. Не дожидаясь просьбы, он посветил факелом внутрь - в глазах коней, неторопливо хрустевших овсом, заиграли красноватые блики... И Бёдвильд немедленно пожалела, что дала Сакси привести себя сюда.

Волюнд лежал на полу между двумя столбами, подпиравшими крышу - он был привязан к ним за кисти рук. Он не мог не слышать речей, раздававшихся в двух шагах от него. Но не пошевелился, не повернул бессильно запрокинутой головы... Оленья безрукавка на его груди была распахнута, и Бёдвильд увидела великое множество ожогов, мелких и побольше, причиненных, должно быть, искрами, слетавшими с наковальни Иные из них показались ей совсем свежими...

Тут Сакси внезапно шагнул вперёд - ни Бёдвильд ни Хедин не успели поймать его за руку - и мигом оказался около пленника. Старшие замерли, но Волюнд по-прежнему не шевелился, и сын конунга деловито обошёл его кругом, а потом спросил, обращаясь к Хедину:

- Он теперь совсем не будет ходить? Только ползать?

- Не знаю, - пожал плечами молодой воин, с облегчением убедившись, что опасность сорванцу не грозила. - Может, и будет, но только недалеко и небыстро. Девять шагов пройдет, а на десятом споткнётся!

Он прислонил к стене копьё и показал, как, по его мнению, должен был ковылять изувеченный кузнец. Наверное, он хотел рассмешить притихших Бёдвильд и Сакси... Но ни брату, ни сестре смешно почему-то не стало.

- Идём,--сказала Бёдвильд, протягивая руку.- Посмотрели, как тебе хотелось, и будет...

Тут Волюнд наконец повернул голову. И опять, как давеча утром, Бёдвильд будто вытянули плетью! И колечко на руке зашевелилось под его взглядом, стиснуло палец... Бёдвильд стало не по себе.

- Пойдём! - повторила она брату. Сакси молча последовал за нею во двор-Вечер и ночь прошли в томительной духоте; под утро же налетела гроза.

Всё в доме конунга примолкло и насторожилось. Все знали - это Тор, Бог грома, Бог-молотобоец, ездит за тучами в своей повозке, запряжённой двумя свирепыми козлами. Гремят окованные железом колёса, и люди слышат катящийся по небу гром. В гневе размахивает рыжебородый Бог своим молотом - горячие искры высекает волшебный каменный Мьйолльнир, и они бьют в твёрдую землю, поражая ужасом самые отважные сердца...

Когда весь дом содрогнулся от близко грянувшего удара - совсем рядом, должно быть, промчалась небесная колесница! - Нидуд конунг поднялся со своего места, разгоняя шумевший в голове хмель.

- Я думаю,- сказал он,- это Тор сердится на меня, ибо я похитил лучшего из кузнецов.

Он без колебаний брал общую вину на себя: деяние, достойное вождя. Он сказал:

- Если Тор гневается, его гнев никак не назовешь несправедливым.

Будто в подтверждение его слов, земля вздрогнула от нового громового раската. Длинный дом так и озарился всполохами мертвенного света, проникшими сквозь дымовое отверстие крыши. Нидуд сказал:

- Я принесу в жертву вепря. И вот эту драгоценную чашу.

К рассвету гроза ушла в горы, не причинив его двору никакого вреда.

В ту ночь - так, по крайней мере, рассказывали впоследствии - многомудрая Трюд посоветовала мужу отвезти пленника на остров Сёварстёд, лежавший в море недалеко от устья фиорда, и поселить там в каменной хижине, давным-давно выстроенной собирателями птичьих яиц. И этому второму совету жены конунг также последовал, ибо он был, как и первый, разумен.