Алексей Ядрышников: Стая

Вскоре путник подошел к небольшому озеру и остановился на берегу. Зачем он это сделал? О данном можно было только догадываться, ведь драгоценного времени с каждым истекшим мгновением и так становилось все меньше. Возможно, ему захотелось несколько утолить свою жажду, промочить пересохшее горло и набрать попутно воды, но металлическая фляжка, висевшая на поясе, и без того оказалась полной. Может, тело серьезно пострадало, было повреждено, избито, кровоточило или выглядело грязным, и он решил здесь промыть свои раны, сделать перевязку, чтобы не получить смертоносного заражения. Однако и таких изъянов на его организме совершенно не наблюдалось. Скорее всего, он остановился, чтобы попросту безрассудно предаться хоть какому-нибудь небольшому отдыху, взять необходимую передышку после долгой дальней дороги и подготовиться к последнему решающему рывку близь поселка. Он хотел именно тут восстановить так необходимые ему жизненные силы, а также, конечно, смыть все следы своего тяжелого, абсолютно непредсказуемого недавнего перехода.

Человек нагнулся над озером, слегка тронув поверхность рукой. Вода в этой части стояла еще теплая, как бы сохраняя в себе энергию уходящего дня. Он слегка всполоснул лицо, опустил туда полностью ладони, совсем озябшие от холода, чтобы немного погреть их. После чего, достал из рюкзака матерчатую тряпку, тщательно вытер, таким образом, и лицо, и руки, придавая активными движениями еще больше тепла от растирания кожи.

Когда вода успокоилась, он посмотрел на свое отражение, как в зеркало, и улыбнулся, будто бы нравился сам себе, возможно решив еще в очередной раз напоследок полюбоваться собою. На него смотрел довольно-таки молодой, симпатичный мужчина, лет тридцати пяти, среднего роста, обычного телосложения, загорелый, с короткой стрижкой темно-русых волос и удивительно четкими, правильными чертами лица. Глаза этого человека, казалось, отсвечивали каким-то сероватым цветом с некими коричневатыми в них вкраплениями. Взгляд выражал определенную уверенность и твердость, какая обычно бывает у людей с высоким чувством жизненного долга, моральной ответственности и возможно невероятной порядочности. Но очень уж небритый подбородок и шея выдавала в нем некоторую совершенно неустроенную в житейском плане личность, хотя возможностей для такого благоустройства у того было более чем предостаточно.

"Как приду в поселок, первым делом, обязательно сразу и непосредственно побреюсь, - думал он то и дело в процессе осмотра, ощупывая колючую щетину на подбородке. - А то зарос ужасно. Черт знает только, на кого стал похож".

Еще раз, натянуто улыбнувшись отражению в воде, потихоньку, чтобы как обычно не привлекать лишнего внимания к своей персоне, человек продолжил путь, двинулся дальше, по привычке озираясь и оглядываясь по сторонам. Этот маршрут он, конечно же, знал, как свои пять пальцев, проходя его не помня, сколько раз, но на душе все равно было тревожно. А что, если он все-таки не успеет добраться до наступления темноты?

"Не так уж и долго осталось, - мысленно успокаивал он себя по дороге. - Дойду, обязательно чего-нибудь существенное самостоятельно приготовлю. То вся эта столовская еда давно уже в печенках сидит. Подлинно она совершенно не кажется такой вкусной, нежели ранее, тем более чем та, которую действительно сделаешь себе сам. Хотя конечно, каждому свое...".

Все его помыслы, неизменно, сводились только к одному. Как он придет домой, в свою маленькую неказистую, но ставшую ему необычайно родной, хижину, растопит яркий и живительный огонь в печке, заберется в кровать под теплое шерстяное одеяло, забыв все произошедшие за день неприятности. Во всем теле чувствовалась страшная усталость, которая собственной объемной массой давила на его хрупкое подсознание, психологически настраивая на неизбежное. Эти вылазки во внешний мир всегда слишком сильно выматывали организм. Некое состояние напряженности, да и вся окружающая среда сказывались самым отрицательно-губительным образом на здоровье, столь необходимое для дальнейших последующих переходов. Хотя поход в этот раз вполне состоялся, выглядел очень успешным и прибыльным, правда и несколько необычным, отличным от прочих других. Бывало и хуже, когда он не приносил домой и десятой части того, что сейчас лежало у него в рюкзаке. Содержимое приятно давило на плечи и спину, оставляя в душе чувство удовлетворенности и предвкушения.

По дороге ему то и дело хотелось остановиться и развязать свой походный мешок, так как он был весьма голоден, притом до такой неимоверной степени, что, порою казалось, начал бы есть, прямо сейчас любую пищу, какая подвернулась бы под руку. Но здесь, в таком месте никак нельзя было останавливаться, именно на этом участке маршрута, возле поселка, вблизи людей. Ему уже давно слышались завывания, возможно следовавших по его следам, ужасных и неведомых животных, аппетиту которых можно было только позавидовать. Наверняка, данное явление ему просто чудилось, очевидно, из-за сказывающейся усталости. Но желтый свет их глаз, казалось, мелькал пред лицом во тьме, словно блуждающие болотные огоньки, перемигивающиеся между собой завораживающими искорками, закрывая нужное, истинно правильное направление, дезориентируя и сбивая его с верного пути. Было крайне важно сейчас попасть в бункер, пока тот окончательно не закрыли. Во что бы то ни стало он должен дойти...