Юрий Нестеренко - Стихи (2)

И взрывались обозы,

И пылали райкомы.

Что ж герой наш? Он ныне

Член политуправленья,

Катит по Украине

Усмирять население

Брать заложников в хатах,

Да прочесывать рощи,

И карать виноватых

Или тех, кого проще.

Снова красного флага

Реял шелк над хлебами,

Снова стройки ГУЛАГа

Пополнялись рабами...

Получил исполнитель

Новый орден на китель,

Шел вперед победитель

И дрожал местный житель.

Клещи армий сомкнулись,

Миф германский развеяв,

И домой потянулись

Эшелоны трофеев.

Вез солдат из Европы

Тряпки да патефоны,

А начальству холопы

Загружали вагоны.

Наш герой, прежде слишком

Презиравший богатство,

Тоже был с барахлишком

Победили, и баста!

Хоть и слыл он железным,

Был лихим да удалым,

Оказался полезным

Кой-каким генералам.

Покивали решенью

Чьи-то жирные лица,

И ему - повышенье

С переводом в столицу.

Дальше - мирные годы...

Нет, не лгите, уроды!

Это - годы охоты

За врагами народа.

И герою рассказа

(Заодно и Союза)

"Выжиганье заразы"

Как всегда, не обуза.

Клекотали, кружились

Телефонные диски,

И на подпись ложились

Бедоносные списки.

Утверждал он не глядя

Чрезвычайные меры

Флага красного ради,

Или все же карьеры?

Что за разница, право,

Тем, кто сгинул в подвалах,

На речных переправах

И на лесоповалах...

Но загнулся Иосиф,

И Лаврентий нарвался,

Наш же, службы не бросив,

На плаву оставался.

Пережил развенчанья

И грызню группировок,

Встретил эру молчанья

Бодр, заслужен и ловок.

Всласть гноил диссидентов

В лагерях да психушках,

Гнал в казармы студентов

Соль не в книжках, а в пушках!

Ордена свои к датам

Надевал непременно,

Был в ЦК кандидатом,

Дослужился до члена...

Словом, сытно и долго

Жизнь текла - примечай-ка:

У него уж не "Волга"

Персональная "Чайка",

В подмосковных хоромах

Жить не стыдно и князю,

Круг вельможных знакомых,

Всюду нужные связи,

Все без пыли и шума

Доставляют на блюде,

Есть приличная сумма

В иностранной валюте,

В соболях его дочки,

Во МГИМО его внуки

(С правом вечной отсрочки

От военной науки),

Шашлыки да охота

Отвлекают от скуки...

И кому там забота,

Что в крови его руки?

Нет уж, чертовы фишки,

Оставайтесь на месте!

Молодому парнишке

Лучше сгинуть без вести,

Приняв смертную муку,

Не увидеть победы...

Но прозревшему внуку

Не стыдиться за деда.

2004

Справедливость

Враги сожгли родную хату, Сгубили всю его семью. Куда ж теперь идти солдату, Кому нести печаль свою?

М. Исаковский

Фашизм - воплощение абсолютного зла.

Многие

Он вернулся в свой город, где все ему так незнакомо.

На шинели его - грязь и пепел военных дорог.

Повезло: он живой, на пороге родимого дома,

Да вот только от дома остался один лишь порог.

Этот миг возвращения он представлял постоянно,

Сколько раз, замерзая в окопе, мечтал горячо,

Как примчится из кухни его хлопотливая Анна,

И с улыбкою Гретхен потрется щекой о плечо...

Только пепел и грязь. Там, где вспыхнул гигантскою печью

Древний город, хранивший творенья искусных умов,

Даже тел не осталось - что жалкая плоть человечья

Перед огненным смерчем, корежившим балки домов?!

Пальцы трогают письма, которые в годы походов

Выцветали на солнце и мокли под русским дождем...

"Ты же знаешь, что в Дрездене нету военных заводов

Не волнуйся за нас. Береги себя, папочка. Ждем!"

Он карателем не был. Какой из него кровопийца?!

Он - обычный солдат. Он не выдумал эту войну.

Но отныне и присно клеймом палача и убийцы

Заклеймят его те, кто сожгли его дочь и жену.

Он - "проклятый фашист", и о нем не напишут баллады.

Он виновен лишь в том, что исполнил свой долг до конца.

Что им горе его? "Так и надо тебе! Так и надо!

Пепел жертв крематориев в наши стучится сердца!"

Что ж - судите преступников. Всех. Отчего ж вы ослепли?

Отчего же вы видите жертв лишь одной стороны?

Иль вершители Нюрнберга знают различия в пепле?

Иль убитые дети по смерти и то не равны?

Снова красные флаги на улицах. Только без свастик.

Невеликая разница - слопал тирана тиран.

Но, сверкая очками, плешивый трибун-головастик

Будет петь о свободе для духом воспрянувших стран.

Будет Запад кремлевского монстра одаривать лестью...

А солдату, что молча стоит над своею бедой,