Дэвид Барр Кертли - «Если», 2003 № 05

— Теперь мы откроем внешний люк, и вы впервые увидите территорию. Не касайтесь ни здания, ни забора и, уж конечно, не суйте ногу в кислотный ров. И не стойте неподвижно. Без обуви вы лакомая добыча для шипастых червей.

И уже скоро невероятно яркий дневной свет ударил по моим несчастным зрачкам, а странные непривычные звуки атаковали уши. Безоблачное небо ослепительного цвета индиго сияло над головой, растительность, окружавшая территорию, казалась облаченной в чехлы из ярь-медянки.

Мы ступили в секцию гладкого покрытия из спекшегося толстого стекла, все еще горячего после «прокаливания». Люк шлюза закрылся. Я повернулась, чтобы осмотреть неуклюжую глыбу станции, чем-то напоминавшую выброшенную на мель медузу.

Мои расширенные глаза приспособились к свету. Что-то большое на уплощенной верхушке дальнего купола напомнило мне…

…Мой долгий спуск на шаттле с «Сентипида» кончился неприятностью. Уже заходя на последний круг, Билл Ку, мой пилот, ахнул и показал на виртуальный иллюминатор. Я наклонилась ближе, чтобы лучше рассмотреть. В этот момент мы были в пятидесяти метрах над посадочной площадкой станции, расположенной на крыше. И все же справа от нас, тоже начиная снижаться, летело огромное и уродливое животное, нечто вроде деформированного гигантского зеленого осьминога с двумя лишними щупальцами. Десятиног, вероятно. Мы едва не столкнулись с ним. Но как он поднялся на такую высоту без крыльев? Кроме того, эта тварь слишком тяжела, чтобы летать! Билли, должно быть, подумал, что чудовища валятся дождем прямо с неба, и, пренебрегая всеми инструкциями, быстро приземлился.

Посадка вышла настолько жесткой, что ранила гордость Билли, но я дала понять, что его неуклюжесть вполне понятна, и показала ему свои дрожащие руки. Мы поспешно выгрузили клетки для сайдхантеров через грузовой люк шаттла, и как только я спустилась на станцию Парсона, Билли с неприличной поспешностью отбыл, буквально прошив атмосферу.

…Коричневый десятиног распластался на куполе, пытаясь прогрызть жирную белую крышу.

— Скажите, могут эти существа пвыгать? — тихо спросила я.

Мельком глянув на тварь, Парсон объяснил:

— Чертовы ублюдки буквально расплескиваются по деревьям и выстреливают оттуда, как из рогатки.

Господи! Неудивительно, что люк воздушного шлюза окружен раскаленными плазменными трубками! Да уж, обитатели станции — люди осмотрительные…

Кстати, какие обитатели? Пока что я видела только трех, хотя в отчетах Экомиссии указано четыре сотни служащих…

— Почему…

— Черт побери! Я же велел вам двигаться и держать свои дурацкие глаза открытыми!

Я развернулась. Жужжащий воздух был жарким и вонял патокой и плесенью. Все казалось неестественным, особенно омерзительно-пышная зеленая растительность. В двадцати метрах от меня находилась проволока под током, усаженная острыми шипами. За оградой отливал зеленью широкий ров. А за рвом… нет, я еще не была готова смотреть на это.

Парсон жестом велел мне идти вперед. Я ступила на рыхлый песок. Какой-то размытый силуэт метнулся ко мне. Я прыгнула в сторону. Что-то острое скользнуло по горлу.

— Дротиковая змея. Достаточно ядовитая, — заметил начальник станции, злобно пялясь на длинную многоножку, изготовившуюся к очередной атаке. — Эту гадину трудно засечь.

Гибкое создание рванулось вперед. Парсон наставил вниз указательный палец, затянутый в перчатку. Внезапно из-за его пояса вырвался слеммер, повис в воздухе на длинном металлическом кабеле и выстрелил. Многоножка буквально взорвалась кровавыми брызгами.

— Дротики не могут перепрыгнуть ограду, эта, должно быть, добралась «автостопом». У вас прекрасные рефлексы, профессор.

Теперь я поняла необходимость в столь серьезном снаряжении. Пояс Парсона подчинялся командам и приводился в действие сенсорами, спрятанными в перчатках, так что оружие было способно убивать с нечеловеческой скоростью и точностью.

Песок под ногами выглядел странно. Я нагнулась, зачерпнула горсть и понюхала. Соль и гербициды.

Я осторожно сфокусировала взгляд на лежащем за рвом пространстве. Растения двигались, располагая невиданно большие листья так, чтобы поймать как можно больше солнца, перемещая волосатые корни в более пригодные для существования места, наклоняясь, чтобы осыпать нахала, пробующего их на вкус, серебряными искрами. Побеги извергались из почвы, как крошечные вулканы. Цветы были не самыми красивыми в галактике, но, уж точно, самыми воинственными, а овощи, очевидно, знали, что происходит вокруг них.