Дэвид Лэнгфорд - «Если», 2000 № 06

— Танька, как гость-то? — улыбаясь и игриво стреляя глазами в сторону пришельца, спросила одна из них, безвозрастная увечная баба.

— Идите-идите, шалавы. — Хозяйка по-змеиному изогнулась, и только сейчас Алексей заметил, что у нее тоже нет обеих ног.

— Так где мое ружье?! — еще больше разнервничался Зайцев, но ему никто не ответил, как будто они не понимали, о чем идет речь. — Этот ваш шинкарь что ли утащил, зараза? И фляжку сперли. Дайте я выйду. — Алексей попытался проползти к дыре, но старик попятился назад и загородил собой выход.

— Время божьего гнева, — повторил он. — Отдохни. Танька, дай человеку поисть.

Хозяйка очень ловко выскользнула из пещеры прямо по спине старосты. Тот лишь вовремя опустил голову и посильнее прижался к полу. И когда она исчезла в дыре, Зайцев раздраженно проговорил:

— Мне все равно, какое там время. Меня дома ждут. Наверное, уже похоронили. — Однако после этих слов он вернулся на подстилку. Ему все же хотелось получить назад свои вещи, да и ссориться с этими странными людьми было опасно, тем более что их здесь было много, а он остался без оружия.

— Нам тогда тоже было все равно, — подняв на гостя пустые глазницы, произнес старик. — Я через это «все равно» потерял глаза и руки. Мы тогда еще в землянках жили. Потом закопались.

И староста поведал гостю историю кудияровцев, которая, если убрать географические и этнографические особенности, мало чем отличалась от исхода евреев из Египта. Это была вчерашняя проповедь трактирщика, но сейчас Алексей услышал ее от начала до конца. Староста опустил лишь упоминание о приходе стояка, который должен был вывести кудияровцев назад в землю обетованную — в Кудияровку.

Слушая старика, Зайцев все более впадал в тоску. Поверить в то, что это реально существует, было трудно. Плохо освещенная пещера, в которой он оказался, походила на склеп, а сам староста — на мертвеца далеко не первой свежести.

«Бред, — думал Алексей. — Это даже не пигмеи Камеруна и не амазонские индейцы. Это земляные обезьяны, почему-то говорящие по-русски. Интересно, в соседних деревнях хоть кто-то знает об их существовании или мне все это снится? Может, я отравился ядовитыми испарениями и брежу? Может, я лежу сейчас где-нибудь на гнилом болоте, на островке, ловлю глазом болотные огни?»

Зайцев начал вспоминать, рассказывал ли кто-нибудь в Разгульном о поселении по ту сторону болот и его обитателях, но за всю неделю, которую он провел у родственников, Алексей слышал лишь старые анекдоты, жалобы на плохую жизнь, да несправедливые упреки в том, что у них в Москве булки и колбаса растут прямо на деревьях.

В пещеру вернулась хозяйка с глиняной миской дымящейся картошки. Она ловко переползла через старика, протянула гостю завтрак и зашептала:

— Шалавы эти набежали. Сучки течные…

— Танька, достань, — повелительно перебил ее староста, и хозяйка, словно фокусница, вытянула из лохмотьев старика книгу в истлевшем сафьяновом переплете, с совершенно затертым названием и почти исчезнувшим тисненым профилем.

— Вот в этой книге сказано, как мы должны жить, — кивнул староста в сторону хозяйки. — Жалко, прочитать не можем. Слова все какие-то мудреные. Знаешь грамоту?

Появление в земляной норе настоящей книги поразило Зайцева, а в руках грязной изуродованной дикарки она выглядела особенно нелепо.

Алексей осторожно взял книгу, долго рассматривал сотни раз скобленный, измочаленный переплет, а затем раскрыл ее на титульном листе. «Устав Вооруженных сил СССР», — про себя прочитал Зайцев и захлопнул книгу.

— У вас что же, и грамотных нет? — поинтересовался он.

— Да что называть грамотным, — уклончиво ответил старик и, пожевав губами, добавил: — Когда-то был один шибко грамотный, давно онемел.

В ожидании, когда начнут читать, староста вытянул шею и застыл с вожделением на сморщенном изуродованном лице. Вид его был отвратителен: в темном провале рта поблескивал мокрый язык, рубцы на запечатанных глазницах походили на швы, отчего казалось, будто глаза у него зашиты, а шевелящиеся крылья носа, благодаря пляшущему пламени коптилки, постоянно изменяли выражение лица. Чтобы окончательно походить на огромное насекомое, ему не хватало только усиков-антенн.

— Ну? Читай!

— Не могу, — соврал Алексей. — Не научен.

— Неграмотный, — одними губами проговорил старик, и на лице его появилось выражение то ли досады, то ли одобрения. Он кивнул хозяйке, та осторожно, не спуская с Зайцева глаз, вынула у него из рук книгу и вернула ее на место — ловко закопала в грязных лохмотьях старосты.