— Очевидно, детали без работы мгновенно портятся, только и всего, — раздраженно ответил Дюбуа.
— Но почему это происходит? Отчего сложные и многообразные химические процессы жизни быстро и необратимо сменяются химическими процессами разложения? Отчего повреждение мозга обращает в косную гниющую протоплазму абсолютно здоровый организм? Сердце ведь обладает собственной нервной системой; оно не нуждается в командах мозга. Теоретически тело могло бы жить без головы, как живет оно без ноги или руки, однако этого не происходит.
— Убежден, что наука отыщет ответы на эти вопросы.
— Я тоже убежден в этом; но откуда мы знаем, каковы будут эти ответы? Почему не допустить, что существует некая субстанция, назовем ее душой или разумом, которая связана с телом, но способна покинуть его? А если эта субстанция взаимодействует с собственным телом, то она может взаимодействовать и с другими объектами материального мира.
— Право, доктор, вы меня разочаровали. Вы думаете, что достаточно вместо «привидение» сказать «субстанция», и средневековые бредни обратятся в научную гипотезу? Нет, доктор. В своей жизни я не сталкивался ни с чем, что нельзя было бы объяснить рационально, и не встречал достойных внимания упоминаний о чем-нибудь подобном.
— Шесть смертей подряд, мосье.
— Каждая из которых имеет разумное объяснение! В конце концов, что вы от меня хотите? Чтобы я уехал? Жаннет пыталась уехать, это ее и погубило. Может, мне следует принести церковное покаяние? Окропить дом святой водой и надеть на шею венок из чеснока? Нет уж, я сделал кое-что получше. Я сменил замки и запер двери, и у меня под рукой оружие. Если за всем этим действительно кто-то стоит, я с большим удовольствием всажу пулю в этого ублюдка.
— Как знаете, мосье, как знаете; и все же я убежден, что здесь вам грозит опасность.
— Вздор, завтра прибывают новые слуги, и все пойдет, как надо.
— На вашем месте я хотя бы сегодня не ночевал один в пустом доме.
— Я способен постоять за себя. Если это призрак, — усмехнулся Дюбуа,
— то он не может причинить мне вреда; а если живой человек, то я живо сделаю его призраком.
К вечеру погода испортилась; наступившая осень заявила о своих правах. Холодный ветер срывал мокрые листья с деревьев и швырял в окна мелкие капли дождя. Дюбуа допоздна просидел в кабинете над бумагами; но дела не шли ему на ум. Хотя он и не признался бы себе в этом, им овладевал страх. Мысль о том, что в этом кабинете свел счеты с жизнью последний граф де Монтре, теперь действовала на нервы нового владельца поместья; сознание полного одиночества в пустом и холодном доме угнетало его. Дошло до того, что, уловив краем глаза какое-то движение, он вздрогнул и дернулся к оружию, лишь в следующий момент осознав, что испугался собственной тени на стене. Дюбуа выругался. В это время налетел особенно сильный порыв ветра; стекла вздрогнули, и где-то в доме с треском распахнулась ставня. Несколько секунд Дюбуа сидел неподвижно, вслушиваясь с бьющимся сердцем в звуки ночного дома, но слышал лишь завывание ветра в трубах. Затем он встал и, с пистолетом в одной руке и фонарем в другой, отправился проверить подозрительное окно.
Ничего необычного там не оказалось; очевидно, ставню в самом деле распахнул ветер. Дюбуа снова закрыл ее и, не возвращаясь уже в кабинет, отправился в спальню. Там он тщательно запер за собой дверь на два оборота ключа и на задвижку, осмотрел окно, положил на столик рядом с кроватью заряженные пистолеты и лишь после этого лег в постель, оставив зажженной керосиновую лампу. Дюбуа долго не мог заснуть, ворочаясь под жалобный вой ветра и шум дождя за окном, но, наконец, тяжелое забытье овладело им…
Около полуночи предприниматель внезапно, как от толчка, открыл глаза. Буря кончилась; в доме было удивительно тихо. И в этой тишине внезапно послышался отдаленный скрип половиц. Дюбуа попытался убедить себя, что в этом нет ничего необычного: в старом доме всегда что-нибудь поскрипывает и потрескивает. Однако звуки были слишком ритмичны и, похоже, источник их приближался. С ужасом Дюбуа осознал, что слышит уверенные шаги; кто-то бродил по дому. Вот скрипнула, открываясь, дверь кабинета; затем хлопнула
— неизвестный вышел оттуда. Шаги направились к спальне.
Дюбуа понимал, что надо взять пистолет, но не мог пошевелиться и лежал в полной беспомощности. Шаги остановились перед дверью. Клацнул, открываясь, новый замок. Затем сама собой сдвинулась задвижка. Дюбуа почувствовал, как волосы шевелятся у него на голове. Дверь беззвучно отворилась. За ней никого не было.
Читать дальше