Аллен Дж. Смит - «Если», 2000 № 05

Оказавшись внизу, он с отвращением поглядел на останки животного, самую обыкновенную тушу бизона.

Угрюмый, как назвали мы его тогда, пока Таксист не открыл нам имени своего спутника, последовал за нами в деревню, чуточку отстав.

Маленький Медведь, нередко глубоко постигающий человеческую природу, подошел ко мне и сказал:

— Отец, человек этот, как видно, одержим духом, делающим его похожим на жителя Прерий. Не отвести ли и его к Шаману? Что, если он нуждается в помощи?

— Отличная мысль, — ответил я. — Однако не понимаю, что связывает этих бледнолицых. Светловолосый не выказывал спутнику никакого уважения; более того, трудности другого даже раздражали его и вызывали презрение. Тем не менее этот Угрюмый ведет себя так, как будто превосходит всех остальных. А вдруг он родом из какого-нибудь западного дикого и воинственного племени; похоже, он хочет властвовать, как поступает волк в собственной стае. Однако ни одному волку не придет в голову вести себя слишком самоуверенно в таком вот положении. Ты правильно сравниваешь его с людьми Прерий. Будем надеяться, что он научится вести себя правильно. Если он окажется опасным, мы его убьем.

— В нем нет ничего опасного.

— О незнакомцах нельзя судить заранее.

— Кстати, отец, а нельзя ли мне отправиться в путешествие взрослого будущей весной.

Юноши умеют удивить вопросом. Я был согласен на это, однако не хотел, чтобы Маленький Медведь узнал о моем решении слишком рано и чересчур торопил время, дожидаясь прихода весны. И потому ответил:

— Посмотрим.

Он вздохнул с нетерпением подростка, достигшего возраста, когда отцу повинуются скорее из любви, чем по необходимости. Такого долго уже не удержишь. И следующей весной будет как раз вовремя…

Эта зима оказалась одной из самых интересных в нашем вигваме.

Всю долгую зиму племя учило гостей своему языку и обычаям.

Во время одной из первых трапез к Угрюмому приковылял один из малышей и положил ручонку на его колено, требуя пищи. Однако же странный гость явно не понял его, отдернул ногу и сказал на своем языке какую-то резкость. Все мы были потрясены и смущены этим, а ребенок обиделся.

Таксист немедленно что-то сказал, использовав то особое прозвище — dumb shit, — которое я тогда неправильно принял за какое-то обращение, ну как «отец» или «брат». А потом улыбнулся малышу и подозвал к себе. И ребенок радостно уселся к нему на колени и принялся есть.

Шаман попытался помочь Угрюмому стать добрее, но скоро сдался и сказал:

— Демоны тут ни при чем. Он такой сам по себе.

Однако оба гостя освоились быстро. Когда миновала половина зимы, оба они уже достаточно хорошо говорили по-нашему. И темноволосый сразу, как только научился выражать свои мысли, потребовал, чтобы мы звали его «Боб». Титулы, с которыми обращался к нему Таксист, явно раздражали его. Он называл их оскорбительными.

Понимая, что у Таксиста есть причины для недовольства Угрюмым, мы стали звать второго Бобом, не желая никого обижать.

А потом, однажды днем ко мне явился Шаман. Он решил раскрыть тайну внезапного появления у нас этих людей. Я был вождем, и он пришел ко мне за разрешением. Дело в том, что при всей своей духовной одаренности в мире обыденном, мире человеческих отношений он иногда попадает впросак. Я охотно дал ему разрешение.

Да, Маленькая Лисичка, я понимаю, что он может услышать меня. Он ведь только прикидывается, спящим в том углу. Не беспокойся. Мы с ним давно, много лет учим друг друга, каждый по-своему, и не обижаемся на это.

Вернемся к рассказу. Получив разрешение, Шаман развел костер, устроил в вигваме обряд с табаком, растительным чаем, барабанами и всем, что положено.

Перед самым концом обряда он повел в парильню обоих гостей. Тут были и неведомые звуки, и таинственные огни, и стоны, и шепот, и крики. Неземные голоса рассказывали о странном.

Наконец Шаман вышел — в одиночестве. Он сказал, что с гостями все в порядке, просто они отдыхают. Еще Шаман сообщил, что общался с духами — со своим духом-хранителем и тем миром, откуда заявились к нам эти гости, названия в нашем языке не имеющем.

Как всегда, закончив свое дело, он казался сразу и обессиленным, и взволнованным. Однако подобное состояние не угнетает его, хотя Шаман старше меня на пятнадцать лет.

Когда все замерли, трепеща от возбуждения и любопытства, он начал медленно и негромко:

— Как вы знаете, — возвестил он, хотя мы ни о чем таком и не слыхали, — все, что происходит с нами, происходит не тем образом, каким выглядит…