Олег Дивов - Круг почёта

А угодить в «свалку» на начальном этапе для жизни почти не опасно. Это означает всего лишь потерять немного времени, если придется изображать хоккеиста, или потерять очень много времени, если случится упасть. Но меня не устраивал ни тот, ни другой расклад. Мне предстояло выиграть этот даун, первый настоящий боевой даун в моей жизни. Первый и точно последний — второго такого шанса просто не будет, нечего и пробовать.

Замена объявлена в последний доступный по регламенту момент, за двенадцать часов до старта. Что можно узнать обо мне в этот промежуток времени? Да что угодно. Кроме одного — каков я в скоростном.

Скоростной спуск — одна из самых э-э… физиологичных, что ли, спортивных дисциплин. Он весь состоит из поиска и удержания идеальной четырехмерной кривой. Ты вычисляешь ее, вписываешься в нее и держишь ее, проклятую, как можешь и сколько можешь. Почему четырехмерной? Потому что в полете по трассе может возникнуть еще одно измерение. Но прорыв в него может убить тебя. Четвертое измерение даунхилла — измерение твоих возможностей. Это упоительная битва с законами физики. До пятнадцати лет вашего покорного слугу оттаскивали от скоростной трассы за уши. Иначе я вмиг оказывался далеко внизу. Супергигант и даунхилл — вот были две моих коронных дисциплины. При этом я никогда не хотел съезжать лучше других. Только мечтал научиться отлично владеть лыжами. Не так, как некий чемпион, на которого стоит равняться, а просто в совершенстве.

Окрыленный такими мечтаниями, я и загремел на юниорском чемпионате. Гремел долго, метров сто — лыжу у меня сорвало в повороте. Сорвало как раз тогда, когда я находился глубоко в четвертом измерении. Несся, шпарил, раздирал собой пространство, издевался над физикой, творил, что хотел, и душа моя пела. А когда обрабатывал трамплин — как сейчас помню, — дико заорал от восторга в полете. Да, там был трамплин, и сразу за ним пологий левый. Трамплины я всегда проходил гениально, сам удивлялся, как это мне так удается. Приземлился, встал в дугу и вдруг чувствую — не то что-то с внешней ногой, пятка опору теряет. А у меня в это время задник крепления медленно, но верно разбирался на запчасти. Винтики, пружиночки, железочки… Ну не справилось крепление, и все тут! У него предел есть по нагрузке, это только у горнолыжника пределов нет, а металл так не может. Съезжать. И остался я на скорости далеко за сотню без внешней лыжи, на которой, собственно, и ехал в тот момент.

В общем, лечу. Небо синее — обалдеть. Это потому что я вверх ногами. Обидно жутко, ехал-то лучше некуда, и вот на тебе, судьба-подлюка врезала Ахиллесу по пятке. В данном конкретном случае по правому заднику от авторитетного производителя. А еще нехорошее предчувствие гложет — точно, сегодня ногу сломаю. Кинуло меня из низкой стойки через корпус. Тело осталось на оси параллельно земле, а ноги и все остальное вокруг тела закрутились. И виток идет к завершению. Причем в соударение с трассой войду я, начиная с левой ноги, на которой расцветает яркими красками дорогая престижная лыжа. Именно то, чего моей левой ноге совершенно не надо.

Моих способностей деформировать время хватило в обрез на то, чтобы развернуть лыжу, как надо, и приготовиться к группировке. Но зато дальше уже не меня швыряло и кувыркало, а я сам падал, организованно. Это не меня долбило лыжей о снег, это я целенаправленно сбил лыжу, подобрал освобожденную ногу и мгновенно превратился в клубок мышц, который мог уже относительно безболезненно сыпаться по трассе вниз. Секунды хватило мне, секунды, чтобы остаться человеком с ногой. А вот чтобы остаться парнем, который обожает скоростной — не хватило.

Я и сейчас иногда хожу скоростной. Даже на время. Просто так, для тонуса. Просто так. Потому что после того раза я отказался выходить на настоящий старт, когда внизу лежит медаль. И никакая психотерапия не смогла меня на такое уговорить. Несколько лет я просто боялся падения на высокой скорости — решил, что мой лимит удачи исчерпан. А потом… Потом Россия вступила в Федерацию хард-слалома, и для меня нашлась золотая середина между великими моими способностями и куцыми возможностями. Когда я прочно засел в первой мировой десятке «Ски Челлендж», всякие глупые вопросы отпали сами. Если такой человек не хочет выступать в «Ди Челлендж», значит, у него это просто не очень хорошо получается. Но он точно не боится. Хард-слаломисты не боятся ничего. И этот русский не боится.

Так если не боится — что бы ему разок не съехать?