Юрий Нестеренко - Ребенок Дороти Стивенс

И все же Дон старался пересилить себя. Он делал все то же, что делает отчим, пытающийся расположить к себе приемного ребенка: дарил Кэти игрушки, рассказывал сказки, водил на мультики и в зоопарк... Это было дико -- дарить игрушки и рассказывать детские сказки взрослой женщине, и Дон надеялся, что его поведение не выглядит слишком фальшиво. Но, несмотря на все эти усилия, Кэти не разговаривала с ним. Дороти, смущенно улыбаясь, говорила, что Кэти благодарит, иногда задавала вопросы от ее имени, но всегда оставалась посредником между мужем и дочерью. Дон бы почувствовал, если бы Кэти заговорила с ним сама -- тем паче что его жена, благодаря своей левополушарности, была теперь неспособна сколь-нибудь убедительно сыграть роль.

"Кэти, папа старается ради себя, а ты даже не хочешь с ним поговорить! "

"Мне не нужен Дон. Мне нужна только ты, мамочка. "

"Не называй его "Дон'. Он твой папа. "

"Я не понимаю, что такое "папа'. Ты говоришь, что папа -- это почти то же самое, что мама. Но это совсем не так! Я не люблю Дона, и я не могу говорить с ним, как с тобой. И потом, он же снаружи! "

"Кэти, я ведь уже объясняла тебе. У обычных девочек мама тоже снаружи. Просто ты -- необычная девочка. "

"Не понимаю, как такое может быть. И почему этих малявок, что мы видим на улице и в кино, ты называешь девочками. Если я -- девочка, то они -- нет. А если они девочки, то я -- нет. "

"Это все очень сложно. Подрастешь -- поймешь. "

"Я не люблю, когда ты так говоришь! Ты так и не объяснила мне, чего хотел от тебя Дон, когда ты рассердилась и испугалась. "

"Ну Кэти, тебе еще рано... Кэти, перестань копаться в моем мозгу! "

"Я хочу знать. "

"Ох, ну ладно... Постараюсь тебе объяснить. "

Дороти пыталась подбирать наиболее обтекаемые и деликатные формулировки, но контролировать себя в мыслях намного сложнее, чем в словах. Хотя она теперь в еще большей степени, чем Дон, воспринимала воздержание как нечто привычное и естественное, однако воспоминания о прошлой сексуальной жизни воскресили довольно яркие картины, она даже почувствовала намек на давно забытое ощущение внизу живота...

"Какая гадость!!! "

"Кэти... Ну вот видишь, не зря я опасалась, что ты не поймешь... "

"Это отвратительно! Я ненавижу Дона! "

"Кэти, Дон совсем не хотел причинить мне боль. Он наоборот хотел сделать мне приятно... Другие мужчины и женщины тоже такое делают... "

"Они гадкие, гадкие! Это так мерзко! Обещай, что больше никогда, никогда не будешь этого делать! "

"Доченька, если бы люди этого не делали, то и детей бы не было... "

"Тебе не нужны другие дети! У тебя есть я! "

Дороти еще никогда не чувствовала такой волны гнева, обиды и острого разочарования в любимом человеке, какая исходила теперь от Кэти.

"Дочка, успокойся. Мама больше никогда не будет такого делать, ни с Доном, ни с кем-нибудь другим. "

"Честно-честно? "

"Честно-честно. "

Хотя Кэти по-прежнему не разговаривала с ним, Дон вскоре получил наглядное доказательство ее существования. Она пристрастилась к рисованию. Хотя Дон и прежде видел, как Дороти -- он по-прежнему мог думать об этом теле только как о Дороти -- читает детские книжки или играет с куклами (последнее зрелище он переносил особенно тяжело), он не мог отделаться от ощущения, что это делает его жена, в крайнем случае -- его жена для Кэти, но никак не сама Кэти. Однако рисовать Дороти не умела и не занималась этим с детства; теперешние же картинки, выходившие из-под ее карандашей и кисточки, были пусть и по-детски примитивными, но явственно выдавали талант и с каждым разом становились все лучше. Главное же -- все они создавались левой рукой, в то время как Дороти была стопроцентной правшой.

Вскоре Дороти заявила, что Кэти следует серьезно учиться рисованию. Так как и взрослая, и детская студия отпадали, Дону пришлось -- хотя он был далеко не в восторге от этой идеи -- раскошелиться на частного учителя. Художника звали Полак, и ему еще не было сорока. Дону не понравились не только грядущие расходы, но и мысль о том, что его жена будет подолгу оставаться наедине с этим человеком; он, правда, не думал, что теперь Дороти подпустит к себе кого-либо, и все же почувствовал себя гораздо спокойнее, когда узнал, что Полак -- гомосексуалист.

Полаку была изложена полуправда: мол, Дороти попала в аварию, и в ее поведении могут наблюдаться некоторые странности, но в целом она вполне нормальная. Было сказано также, что Кэтрин -- ее второе имя. Поначалу Полак взялся за дело без особой охоты, мысленно окрестив Дороти "дамочкой, у которой не все дома", однако ее незаурядный талант быстро заставил его изменить свое мнение. Прежде ему еще ни разу не приходилось видеть столь способной ученицы.