Энн Маккефри - Майор запаса

Банни уже барабанила в дверь, напевая: “Привет тебе, дядя Шон!” Ее приветствие потонуло в хоре собачьих воплей. Баника обернулась и помахала Яне рукой, давая знак поскорее вылезать из нарт. Но для того, чтобы подняться, Яне надо было еще выпутаться из груды теплых одеял и звериных шкур, а также пристроить куда-нибудь оранжевую кошку. А после такой долгой поездки в не очень-то удобном положении, да еще по холоду, у Яны онемели все мышцы, а суставы отказывались разгибаться. Ей не хотелось выглядеть совсем уж неуклюжей развалиной, и она заставила тело шевелиться, создавая хотя бы видимость нормальных движений.

Как только она подошла, дверь отворилась вовнутрь, и Яна оказалась в помещении, которое после ослепительно яркого снега показалось слишком темным. В первые мгновения она смогла рассмотреть только человека среднего роста, на удивление не закутанного во множество теплых одеяний. Напротив, этот человек был одет только в легкую рубашку с расстегнутым воротником и закатанными до локтей рукавами.

— Дядя Шон, здорово, что ты дома! Я привезла Янабу Мэддок, она хочет с тобой познакомиться. И еще я хочу что-то попросить. Это Клодах мне поручила, — и с этими словами Баника положила руку Яне на плечо и подтолкнула ее дальше в дом.

Немного поморгав, чтобы глаза привыкли к здешнему освещению, Яна оглядела комнату, в которой оказалась. Из каждой стены и даже с потолка этой комнаты свешивались или выступали предметы диковинных, причудливых форм — как в самой настоящей сказочной пещере с сокровищами. Здесь в ужасном беспорядке располагались разнообразная домашняя утварь, посуда, приборы и инструменты, какие-то детали и, конечно же, кошки. Только вот эти кошки были примерно в шесть раз крупнее той, которая осталась спать в санях, уютно свернувшись калачиком среди теплых меховых одеял. А еще — среди здешних кошек не было ни одной рыжей. Элегантные мордочки повернулись, и властные янтарные, желтые и зеленые глаза окинули Яну внимательными, оценивающими взглядами. В корзинке у огня лежала пестрая черно-белая кошка с маленькими котятами. Она насторожилась, как только в комнату вошел кто-то посторонний, беспокойно подняла голову, принюхалась и подгребла котят поближе к себе. Тревожась за детенышей, кошка внимательно следила за гостями и не успокаивалась до тех пор, пока они не ушли из комнаты. Таким было первое впечатление Яны от жилища Шона Шонгили. А потом на первый план выступил сам хозяин дома.

Шон Шонгили улыбался, и глаза его улыбались тоже — искристые светло-серые глаза, они смотрели прямо в глаза Яне, такие проницательные и все понимающие. В глазах доктора Шонгили светилось неподдельное радушие, разительно отличавшееся от обычной холодной светской вежливости, на которую Яна могла бы рассчитывать. И еще — в его глазах было несравнимо больше доброжелательности, чем в глазах полковника Джианкарло. Правда, Джианкарло разговаривал с Яной как начальник, посылающий своего офицера на задание, — а полковник, наверное, в последнюю очередь думал о тех, кому поручал выполнять задания, как о людях.

Шон Шонгили был ненамного выше Яны ростом, но его окружала неуловимая аура силы, интеллекта и очарования. Яна ни разу в жизни не поддавалась такого рода очарованию — до сих пор. Он был худощав — и это ей сразу понравилось. Лицо у него было узкое, но немного расширялось на уровне глаз, больших и широко расставленных. Скулы больше напоминали мадьярские, чем индейские. Рот — крупный, с красиво очерченными губами, за которыми виднелись ослепительно белые, ровные зубы. Волевой подбородок и решительная нижняя челюсть. Такого человека не просто в чем-то разубедить или сбить с пути.

— Так, значит, это вы — майор Мэддок? — сказал Шон, и Яна поспешила снять рукавичку, чтобы пожать его протянутую руку — руку с какими-то неестественно длинными пальцами. Но эта странная рука оказалась теплой и приятной на ощупь, а рукопожатие Шона Шонгили было крепким и решительным — снова в нем обнаружились некие неожиданные свойства. Признаться честно, от прикосновения к его руке у Яны будто ток пробежал по коже, и это ощущение оказалось вовсе не неприятным.

Потом его серебристые глаза на мгновение прикрылись веками — и взгляд неуловимо изменился, отчего Яне вдруг стало немного неловко. Она смутилась и чуть нахмурилась — хотя внешне Шон Шонгили по-прежнему оставался таким же радушным и улыбчивым.

— Неужели на этом обледеневшем шарике не осталось ни одного человека, который бы обо мне не слышал? — немного обиженно спросила Яна. Правда, она тотчас же заставила себя улыбнуться, чтобы эти слова прозвучали более похожими на шутку, хотя сама она не видела в этом ничего смешного.