Йозеф Несвадба: Смерть капитана Немо

Мы видели торжественное возвращение его космического корабля, награды, ордена, женщин. Женщины, видимо, играли очень важную роль в жизни Пержинки; на экране перед нами их прошло несколько десятков. Я улыбнулся. Какими странными и неразумными были раньше люди. Сейчас, когда они объединяются на основе общих интересов, нет ни любовных кризисов, ни постоянной смены увлечений. Я чуть не вскрикнул, когда на экране появился мой механик, то есть моя жена.

Мы живем с нею уже несколько лет, с тех пор как я конструирую церебральные приборы. Не могу пожаловаться, она отличный, искусный механик. Мне никогда и в голову не приходило, что она могла бы заинтересоваться этим капитаном: ведь он недалеко ушел от животного. А его фантазии, которые воплощались в картины на экране, были чем дальше, тем примитивнее. Но моей жене они нравились. Мне было непонятно. Неужели и она до сих пор так представляет себе счастье?

- Это ужасно! - воскликнул я, чуть не сорвав своим возгласом весь эксперимент, так как в палате царил покой.

- Неужели ты не понимаешь, сколько работы нам еще предстоит, чего мы хотим добиться? - сказала она, укоризненно взглянув на меня.

Пержинка снова закашлялся, и изображение на экране исчезло.

- Я забыл рассказать вам, - произнес он, глядя на меня с легкой усмешкой, - одну интересную историю с планетой Альдебаран. Мы обнаружили там механическую цивилизацию, погибшую из-за роботов-двойников. Вы не знаете, что это такое. Мы тоже не могли понять. В логовищах жителей планеты мы нашли только странные, побелевшие скелеты. За ними уже целые века ухаживали их собственные копии, двойники противоположного пола. Жители Альдебарана когда-то, в период расцвета своей цивилизации, создали их, чтобы избежать осложнений, вызываемых супружеской жизнью. Каждый имел жену, бывшую собственно им самим, если не считать того, что она являлась существом женского пола. А у женщин были такие же мужья. Все население планеты вымерло, потому что каждый из них мог ладить только с самим собой, и из-за этого они перестали размножаться.

- И вы тогда были "счастливы"? - спросил я.

- Тогда мне было очень грустно, совсем как сейчас...

Дыхание у него несколько улучшилось, но оставалось неритмичным и поверхностным. Это плохой признак. Врачи уже отказались от него и передали его нам. Я вспомнил, как мой отец, умирая, ушел к себе в кабинет - хотел остаться один. И потому ожидал, что этот человек вот-вот выгонит нас. Но, видимо, наше присутствие было ему приятно. В первую очередь присутствие моей жены. Он взял ее за руку. Я уже давно не делал этого.

- Ведь что-то заставило вас все это переживать! У вас было много женщин, а счастья не было. И теперь вы пугаетесь того, что ваша жизнь кончается. Почему? Чего вы не успели сделать, чего не успели пережить?

- Человек, который знает, что через две недели его повесят, отлично может сосредоточиться, - грустно улыбнулся Пержинка. - Так говорил доктор Джонсон.

Я не знаю, что такое "повесят", вероятно, это какой-то вид насильственной смерти. А доктор Джонсон, должно быть, один из его космонавтов. Меня обрадовало, что капитан сам потянулся к нашему прибору и приложил его к своему вестибулярному аппарату.

На экране появилась детская площадка, и на ней девятилетний капитан Немо. Он забил гол, и по этому случаю весь тайм больной улыбается. Капитан растет, ведет мяч по полю, команда вдруг превращается в его более поздних противников, появляются его помощник, старший биолог и, наконец, я сам. Моя жена расхохоталась, увидев, как смешно я прыгаю в толпе, мелькавшей на экране. Потом толпа, стоя в грязи, начала приседать и подпрыгивать.

- Тебя это смешит? - проворчал я, на этот раз шепотом. - Тебе нравится, что этот экземпляр нашего типа homo sapiens считает величайшим счастьем, раем, о котором он мечтал, сведение счетов с людьми, обидевшими его? Это рай в представлении людей каменного века, времен кровавой мести. Не знаю, стоит ли тратить силы на этого человека? Может быть, лучше прекратить наш опыт?

Когда я увидел на экране, что капитан Немо кричит на меня, что он подошел ко мне и вдруг стал на целую голову выше меня и вообще гораздо сильнее, мной неожиданно овладел какой-то безотчетный страх, и я выключил прибор.

Немо сразу проснулся. Я решил поговорить с ним откровенно.

- Послушайте, вы боитесь умереть, так как не знаете, что будет после смерти. Мечтаете о каком-то рае, хотите быть "счастливым". Выбирайте. Ради вас я целыми неделями изучал литературу. Хотите пить из реки забвения, как греки? Хотите амброзию и нектар или белокурых богинь в Валгале? Хотите быть в состоянии постоянного опьянения после смерти, как мечтали индейцы? Можете получить все, включая мед и вино. Ведь представления вашей эпохи о рае и счастье были так примитивны, что один из величайших философов тех времен заявил, будто счастье в том, чтобы почесаться, когда чешется. Хотите почесаться? Пожалуйста! Я не понимаю, чего вы хотите. Не знаю, чего боитесь... - Теперь я кричал на него. Злился так же, как он только что злился на меня в своих видениях. Капитан мог уже только шептать.